Маргарита Самойлова - Автор года – 2020. Альманах поэзии и прозы. Международный Союз Писателей

Спой колыбельную ласково-струнную,
Чтобы она оживала под пальцами
И устремлялась дорожкою лунною
Вслед за ночными тенями-скитальцами.

Тихо поведай таинственным шёпотом
Сказку, в которую искренне верится,
Чтобы заснула с улыбкой безропотной,
Словно дитя, на постели из вереска.

Что там, на небе? Лишь трещины ломких ветвей,
Ветра разводы в парном молоке облаков.
Солнце скупыми мазками по ржавой листве —
Осень уходит опять по-английски легко.

Осень уходит, по первому снегу чертя
Крыльями листьев кленовых прощальный сюжет.
Клинья надежд перелётных устало летят,
Не успевая за стаями прожитых лет.

Не успевая… Отсюда – густая печаль,
А лабиринт горизонта неблизок и мглист,
Только опавших потерь и сомнений не жаль.
Что там, за осенью?
Жизни нетронутый лист.

Как редко смотрим мы на облака,
В житейской круговерти забывая
Поднять глаза до той поры, пока
Не грянет гром с надветренного края!

До той поры, пока лазурный свод
Не озарится всполохами яро
И гневный дождь на нас не снизойдёт
Под мантией небесного пожара.

Тогда, тревожным взглядом окрестив
Седую бездну без конца и края,
Мы робко ждём в надежде обрести
Прощение, душою замирая.

Ведь там, над нами, в сумрачной дали,
Таится свет, зовущий нас веками,
Но нам не оторваться от земли,
Не оказаться вровень с облаками.

Пуста, свежа и призрачно-легка
Дорога в небе, нами позабытом.
И плачут грозовые облака
О бренном мире, ливнями омытом.

Столько песен у людей,
Спетых и неспетых,
Маршей, гимнов и псалмов
Тягостный мажор.
Если песни нет у вас —
Лучший в мире сервис
Вас от одиночества
Не убережет!
На стихи или без слов
В скромненьком миноре,
В четверть голоса, под нос
Подпоёте вы.
Если песни нет у вас —
вы не знали горя.
Если песни нет у вас —
вам не до любви!

С деревьев ветер срывает блузы…
Ладонь к стволу приложи и только —
меж пальцев такая странная музыка
в тебя струится электротоком.

Под серой корою её рождение —
гудящий вешний зелёный сок,
дрожанье, шорохи, наваждение
почти неслышных густых басов.

И шелест влажный, щелчки стаккато,
и скрип, как будто в ветвях качели,
и вязнет скрипичное pizzicato
в смолистом выдохе виолончелей…

Крест-накрест ритмы переплетают
стежком неровным секунд и терций
до эха выцветшие литавры,
хотя, наверное – это сердце…

…Немеет ветер, слабеют узы,
смолкает кода… всему свой срок.
Ты помнишь эту странную музыку?
Держал в ладонях, не уберёг…

Но всё же – сладостная обуза,
когда, не веря ничьим словам,
всё бродишь, всё ловишь чужую музыку
прикосновениями к деревам…

Смычок, как чайка, мечется над морем
оркестра, то взмывая, то паря,
рассказывая и животворя
судьбу, любовь, разлуку в ми миноре.

А музыка, ведущая в полон —
неистова, прозрачна, невесома —
стихает вдруг по воле Мендельсона,
и к нам скрипач выходит на поклон!

На куполах луч солнца озорной
Играл, дрожал, желтком на небо вытек.
Задумчиво клонился над Двиной
Весь в золотом и в белом город Витебск.

И отражались в зеркале реки
Пролёт моста, высокие опоры,
И птичий клин, и лебеди-соборы,
И облаков крахмальные платки.

Был теплым день, а ветер невпопад
Охапки листьев в нас бросал – ловите!
Плыл в октябре, как в небе, город Витебск.
Кружился в тихом вальсе листопад…

Теплый сумрак на плечи – дар июльского дня.
Вечереет, и в вечность звезды манят меня.
Здесь, вдали от засветки заревых городов,
чуть качаются ветки задремавших садов.
На пригорке сквозь темень тратит силы зазря,
одинок и потерян, жёлтый глаз фонаря.
А с пригорка неслышно затекают в овраг
Дух жасмина, вкус вишни, фиолетовый мрак.
Хор цикад под горою правит тон тишины,
как оркестр по гобою натяженье струны.
Вечер сменится ночью. Чуть глаза подниму —
чёрный полог в молочно-золотистом дыму.
Выгну шею до боли, упаду в небеса —
ни беды, ни неволи, только звёзд голоса.
Отступая в бездонность, удержусь на краю.
Ощущаю бездомность и никчемность свою,
удивление, робость и восторг… Не дыша,
в заповедную пропасть улетает душа.
Вверх ли, вниз ли… Вцепляясь в леденящий объем,
я себе представляюсь, разве что, муравьём —
так предательски хрустка, пустотела, тонка
неустойчивость сгустка сахаров и белка…
Что весь мир мой? Пылинка? Промельк горстки веков?
Опрокинута кринка. Пролилось молоко….

Иль на радость, иль на беду
Выпал месяц февраль суровым.
Меж сугробов, устав, бреду
В настроении февралёвом.
Зимний город угрюм и глух,
Вьюга стелет вокруг перины,
В тишине ублажает слух
Тихим посвистом снегириным.
Вечным кажется этот снег —
Неподвижный, беззвучно-белый,
Словно жизни закончен бег,
Всё замёрзло, заледенело.
Мы и холод переживём,
И морозной зимы затеи.
Непременно за февралём,
Знаем, тотчас же замартеет!

Нам однажды случайно прийти в этот сказочный мир довелось,
Где закаты ныряют во тьму, порождая зарю и рассветы,
Где средь звёзд не увидишь пути, а на солнце тепло и светло,
Где придётся писать самому книгу книг с уникальным сюжетом.

Этот мир нам подарен на миг, и придётся его покидать,
Не успев совершить ничего, или так до обидного мало,
Что душа изойдётся на крик, будет горько жалеть и страдать,
Как от счастья, хватая его, всю себя по пути растеряла.

Счастье грезилось где-то вдали: на бескрайних просторах морей,
Что под килем сверкающих яхт, разбегаясь, кипят бурунами.
Счастье доллары дарят, рубли, яркий блеск драгоценных камней,
Ботокс в красных надутых губах, и пентхаусы под облаками.