Таня Даршт - Время любить. Книга стихов

5.
Почему так мало радуги?
Чтоб рассеялся туман, —
Люди слава-виноградари
Бьют в тревожный барабан.
Чтоб плоды, налившись свежестью,
Сизый выделив налёт,
И, презрев труды невежества,
Наполняли счастьем рот.
Почему так мало радости,
Есть печали и обман?
Люди, добиваясь сладости,
Сеют в радугу туман…

6.
Нет обречённости в живущих.
Всё ложь – про грубость чёрных рук.
В терновнике – двоих поющих —
Кровав досуг…

Противники себя же сами,
Помяв цветы,
И, восхитившись чудесами,
На них же стоя, жгут мосты.

И падают с испугом в Лету
Притоком рек…
Неужто видно лишь поэту:
Слаб человек…

7.
Расколи эту полночь звонком,
Отними у традиций занятье
Возвращаться босой и пешком,
И в потрёпанном бурями платье…

Можно бурю вдвоём переждать,
Даже можно прижаться друг к другу
И в любви ощутить благодать,
Замерзая в колючую вьюгу.

И вдвоём упадать в глубину
Этих звёзд и жестокого неба.
И губами врастать в тишину
Наших тел, как насущного хлеба.

И, оттаяв, вернуться опять
По зерну собирать наши годы.
И, смеясь, на цветах увядать,
И кончаться в законах природы.

Всех разбуженных встретит приют,
Где берут отпечатки души.
Там за ужином ложь не дают.
Я люблю тебя, спи и дыши…

1.
Правда излучает божий свет,
(только жаль – его не видит каждый),
Тьмою за неё распят поэт,
Как и был Христос распят однажды…

Говорят: пути сойдутся в Рим,
И слова пиит возводит в строфы.
Да свершится, но в начале им
Суждено бесславие голгофы.

И в начале было слово, – Бог
Пастыря словам послал – поэта,
И сказал во истину пророк:
«Вот ещё один из Назарета».

Образ тьмы – кровавый, как закат,
Свой символизирует упадок.
Солнце к горизонту – критик рад
Вероломству собственных нападок.

Ослеплённой вновь наставшим днём,
Чёрными железными губами
Тьма воюет с солнечным огнём
В мирной предрассветной панораме.

Не убий поэта, если он,
Славя правду, излучает свет,
Есть на это праведный закон:
За святыми – все творцы вослед!

2.
Бог утверждает равновесие:
Луна рождается и тает —
Она на солнце выцветает
Осадком поднебесной взвеси…

И мы в тисках цивилизации,
Как атомы в конечной связке,
Слепые (на глазах повязки) —
Никчемны без авторизации.

Мы, откликаясь на вибрации
Подобных – звука, цвета, запаха —
До совершенства концентрации
Живём с востока и до запада.

Где солнце, жаждая покоя,
Упав в иллюзию заката,
Восходит грузно и покато
В реальность, выгнувшись дугою.

Живое отражает тени,
Духовному мерило – совесть,
И где святое воскресенье
Печальную венчает повесть.

Где жизнь и смерть – поток рождения,
Где муки – трудные науки,
Где и потери – обретения,
И творчество – господни руки…

3.
Помяни меня в своей молитве,
Что живу на свете не напрасно.
На рассвет, как молоко разлитый,
Всё ещё смотрю не безучастно:
Примирю его с тревогой ночи —
День встречать предчувствием покоя.
Окна, как заплаканные очи,
Отворю пред солнечной рекою.
Бабочки и ангелы закружат,
Возвещая радость мирозданья,
И душа запросится наружу,
Ощутив потребность обладанья
Чистой и звенящей пустотою,
Где лишь он и больше – ничего!
И, пренебрегая суетою,
Буду жить поддержкою его.
Пусть в поту болезненные травы,
И в бреду шуршание теней,
В резонансе ветреной отравы
И удушье городских огней,
В обрамлении цветущих лип,
В исцеленье таинством молитв,
В личных проявлениях любви —
Ты его почувствуй – и живи!

1.

Когда теряем, – узнаём
Кто про любовь, кто про измены…
И за пределы Ойкумены —
Идём с зажжённым фонарём.

Кто мимо собственных крестов,
Кто росами цветов и поля.
На то наверно божья воля —
Пролить по жизни сто потов.

Пройти горнило ста Помпей.
Проплыть меж Сциллой и Харибдой.
Достать звезду, а не репей,
Иль опорочить правду – кривдой…

Преодолея буерак,
Пуд соли съесть или собаку.
И, наконец, найти Итаку
Или предать последний флаг.

2.

Фанфикшн

Город безразличен, город вечен,
Хаотичной странностью отлажен.
Выйдет утро в платье подвенечном,
Поцелует девственно и влажно.
Может утолить мои печали
Или мудрость превратить в беспечность…
Где та церковь, что меня венчает
С тем, кого люблю, на бесконечность?
Кто себе возьмёт меня, босую,
С белыми, как иней, волосами?
Кто тетрадь в линеечку косую
Детскими наполнит чудесами?
Кроме Бога, кто заглянет в душу,
Кто в прищуре глаз увидит омут?
Не зовите плакальщиц-старушек,
Раз оплакать некому другому.
Разогрет по-летнему и душен,
Никого не пощадит наверно…
Разобщен условным равнодушно,
Город превращается в инферно.
Мережковский прав: и дети ночи
Где-то ждут, придёт ли их пророк…
Пусть рассвет, как аленький цветочек,
Зацветёт, где каждый – одинок…

Я жду тебя: придёшь ты за вещами и перестанет здесь тобою пахнуть.
Как будто бы напишешь завещанье, которому я не посмею ахнуть.
Я жду, когда вонзишься в эти двери, чтоб эту боль запомнить мне навеки!
Бери своё и захвати доверье, под чёрный флаг исчезнув в имяреки…
Пусть вьётся над твоей он головою, держи его за древко терпеливо,
Как я когда-то: гнулась, словно ива, и улыбалась призраку – живою…
Бери своё и отправляясь прочь, кого бы ты не встретил по дороге,
Пускай напомнят сына или дочь и взглядом упадут тебе под ноги —
Перешагни и торопись уйти, горя щекой и побледнев губами.
Ещё возьми, что было между нами: теперь у нас другое впереди…
Ноздрями воздух комнаты хватай, плыви ногами ватными по полу
И покидай непокорённый рай, согласно одиночеств протоколу.
Ищи поддержки в жалости друзей, мне угрожай судьбою сумасшедших,
Воспоминанья срочно сдай в музей – для лиц, себе покоя не нашедших.
Прицелься в фотографии в упор, отстреливай, меня увидев рядом,
Лишь ненависти не касайся ядом, коль я жива осталась до сих пор.
Живи как можно дольше и тогда, узнаешь, опустев от оправданий:
Предательство износится с годами, а чувства остаются навсегда…