Таня Даршт - Время любить. Книга стихов

Так хорошо бывает редко:
Пусть не случилось ничего, —
Мир обнимает каждой клеткой
Огромность сердца твоего!

А сам сжимается до крохи
И так нуждается в тебе,
Что, словно на последнем вдохе,
Ответствует твоей Судьбе!

И радость так необъяснима,
Что кажется: одна из всех
Ты и любима, и хранима
Тем, кто распят за этот грех…

Думаешь ли ты: когда умрёшь,
Станешь ли потерей горькой мира
Или девальвируешь, как грош,
Окружению став предлогом пира?
Будут пить, и есть, и вспоминать,
Будут плакать или проклинать…
Будет день изломан от тоски,
Будет Ангел целовать виски,
И когда-то тёплая кровать
Будет безразлично остывать…
Что ты вспомнишь в свой последний час:
Может слёзы из любимых глаз?
Или сладкий яд лукавых фраз?
Иль на чью-то просьбу свой отказ?!
Ты в своё затишье уплывёшь,
Будь же справедлив, пока живёшь!
Ты окно души своей протри:
Где грязней – снаружи иль внутри?
Сколько в нём грехов заколотил,
И куда дорогу ты мостил?..
Каждый неотвеченный вопрос —
Громоздиться будет, как торос…
На пространстве личной пустоты
Та любовь, что убиваешь ты,
Будет ли потом тебя прощать
И от чёрной бездны защищать?
Иль душе, как в зеркале кривом,
Вечно в унижении долговом,
За ухабом проживать ухаб,
Немо плакать, как смиренный раб…

1.
Мы за каждое слово в ответе, мой друг.
Ты поверишь ли: звёзды поэтам внимают!
Если этим словам посвящаешь досуг,
То они прямо к звёздам тебя поднимают.
Знаешь, храм наших душ, словно лакмус, правдив:
Кислоту от кристальной слезы отличает.
И за каждый ошибочный наш рецидив
Этот храм перед нашей судьбой отвечает.
И мостам из сердец воздадим мы хвалу:
От греха нас спасают порой их обрывы —
Нам препятствуя в ложь или чью-то хулу,
Разносило мосты переменным порывом.
О, мой друг, предавайся почаще мольбе —
Укрощает она даже молний разрывы!
А поэт настоящий – подвергнут стрельбе:
Эту казнь невозможно назвать справедливой.
Но таков наш удел: драгоценнейший груз
Доставляя с небес, не мечтать о награде.
Есть у нас свой предел в заповеднике муз:
Просто жить и любить в этой трудной ограде.

2.
И в Боге одиночество поэта…
Так, доверяя истово словам,
Космический отшельник интернета
Осваивает тайный Валаам…
В туманностях свою предвидя душу,
Средь множества таких же, как и он,
Из оболочки вырвавшись наружу,
Поэт стремится в звёздный бастион…
И по духовным на земле предметам
Так много в Боге общего с поэтом!
И Рильке, как Поэт и как Пророк,
Познал, что каждый в мире одинок…

3.
Ты атеист, а Бог – Первопричина.
Он – Абсолют, он всё, что в мире есть.
Тварь может быть под маской благочинной,
А человеком быть – труднее честь.
И мир не чёрно-бел, он полон красок!
Отпив его божественный глоток,
Научимся любить средь лиц и масок,
Ведь жизнь – нам повод, а не поводок…

4.
Всегда природа делает своё,
Её характер для людей не нов:
Укроет снег колючее жнивьё —
Предвестием зимы идёт Покров…
И дети, познавая мудрость ту,
Поймут, возделав семечко-мечту:
От саженца ко зрелости плода —
Сады не вырастают без труда.

5.
В России столько Храмов на Крови,
Что даже нету сил их перечислить…
Во имя этой крови и любви,
Себя живыми заслужили числить.
Чистилище огня пройдя не раз,
От подлости открещивая судьбы,
У каждого свой Храм, который Спас…
А остальные – Вознесенья сути…

Дедморозу письмо напишу,
Вдохновясь и перекрестясь:
Слов волшебных на лист накрошу,
Он их будет клевать, примостясь,
Словно голубь, глазами хватать,
Чтоб моей пропитаться мечтой,
Чтобы в мире моём обитать
И меня щекотать бородой!
Чтоб забыл про тяжёлый мешок
И про мелочность летних обид,
Я ему прочитаю стишок
И затребую свой неликвид:
Он из варежки щедрой рукой
Мне вернёт мой душевный покой,
А другой, улыбаясь в усы,
Отсчитает до счастья часы…
Милый, тёплый, родной Дед Мороз,
Ты сквозь осень прошёл и невроз!
Я боялась в кофейном бреду,
Что забуду сказать ерунду:
Пустяки прописали врачи —
Мне от странного счастья ключи,
Я была их готова убить, —
Прописали мне петь и любить!
Если ты за дорогу продрог, —
Вот из яблок с корицей пирог,
А давай с тобой выпьем вина
И споём, я и так влюблена…

В прихожей из обуви – только его ботинки:
Жильцы разлетелись как разнопёрые птицы,
Скрылись тихими рыбами в поисках смысла…
Дух медведя рыдает по тёмным комнатам,
Дух хозяина места: затихшего гама,
Мрачных шкафов, убитых ветхой одеждой,
Пропахших капризной старостью и едой,
И новой одеждой без права на разнообразие,
С эмблемами стресса и не линяющей лжи…
Рыдает над фото, где счастливы двое в обнимку;
Над чемоданом, что помнит дорогу к любимой…
…Рыдает над неухоженной тощей медведихой,
В своей летаргии не зрящей ни в корень, ни в небо…
…Рыдает над сквозняком и черствеющем пряником,
Что в липкой усладе свыкся с бренность быта,
Эхом грубого кашля и запахом курева,
Кружкой с синим цветком, роком и матом…
Дух его в буйном бессилии мечется в кухне,
Там, где сопливится кран и тупеет ножик,
Отвыкший от женской умелой и бодрой руки,
Где пахнет прогорклым маслом под шёпот молитвы,
Экзотикой кофе и бредом прожитых лет…
Всё дело в ботинках: их срок пребывания в доме
Истёк лет двадцать назад, до любимого фото,
До книги стихов на полке, до чемодана…
Жил-был пьяный хронически добрый медведь,
Что, болен бессильем исправить хоть что-нибудь в доме…
Тогда он играл на гармошке под шум унитаза,
Не веря слезе конденсата на ржавом бачке:
Играл и плакал, играл и плакал, играл и плакал…

Надменный взгляд, как будто вы у края…
И, в чёрные перчатки пряча руки,
Вы, нежный подбородок подпирая,
Так презираете невыносимость муки!
И тихий свет от лампы замирает,
Он имитирует возвышенную скуку…
Наверно так с улыбкой умирают,
Постигнув неземной любви науку…
Но плечи ваши не взметнула гордость
Хотя пронзила боль под тонким шёлком,
Из глаз струится нежность, но не горесть,
И только прядь волос спадает колко…
А ваше декольте – как вызов свету,
А ваши брови – крылья вольной птицы…
И образ ваш – не требует ответа
И осуждений чьих-то не боится…