Виктория Левина - Я сегодня Ван Гог (сборник)

несущихся сквозь Тель-Авив,
(трёхмерных площадей просторы
так кстати – воздух ртом глотать!),
и жгучих слов – недостаёт,
чтоб рассказать, как был любим
в далёкой юности… Не стоит
пить яд, чтоб вместе умереть,
когда любимый предаёт!

Спасибо за музыку! Их голосами
заполнен мой день, моя суть, моя жизнь!
Тремоло сопрано, в обнимку с басами,
на точке экстаза во мне задержись!

Какой молодою и вешнею силой
здесь опера дышит и мюзиклов плен!
(Однажды я пела, однажды любила
и верхними «ми» завершала рефрен…)

Спасибо восторгу под памяти блики,
когда задыхаешься сладкой слезой!
Что манит мощнее, чем звуки великой,
сильнейшей из арий, пропетой судьбой?

Спасибо за встряску рецепторов духа,
когда понимаешь, что жизнь удалась!
Что было в ней всё: от паралича слуха —
до «бисов» и «браво», откушанных всласть!

Над залом царят пируэты сопрано
и сладостный тенор, и трепетный альт, —
«Спасибо!» – шепчу, от crescendo до piano,
войдя в резонанс от макушки до пят…

На итальянском языке слова любви
звучат так искренне, так песенно, так нежно, —
по опере, как по реке безбрежной,
гондолой по Венеции плыви!

Со сцены оперной влетает в душу звук
сопрано арий. Закулисные интриги
(отчаянным вибрато длинной лиги)
так предсказуемы! Сопрано тайный друг

бросает храбро в теноровую глазурь
речетативы баритонова окраса:
то там, то здесь вступают тоны баса,
и вот уж тот – соринкою в глазу…

На итальянской опере – к любви
взывают дирижёры за пюпитром.
Отбросив сплин реальности избитой,
на вилле светлой арией живи!

Мечтательную сторону души
веди по вилле, как ведут либретто…
Прекрасный миг не повторится этот, —
ты оперу дослушать не спеши!

На итальянском языке слова любви
звучат как пенье птиц на ветках рая…
По итальянской светлой опере ступая,
любовь и музыку, как музу, призови!

По мотивам нью-йоркского славного,
по мотивам бродвейского мюзикла,
голосами свингующих, джазовых
звёзд Америки начат концерт!

Не хватает высотного, главного,
небоскрёбного вида, а музыка
переносит в Америку разово,
поднося музыкальный десерт.

Эту слаженность ритмов и вольности,
спиричуелсом трактуемых песенным,
объясняешь Америк ментальностью
и движением полутонов, —

ухо негра, привыкшее к тонкости
четвертей гаронической лестницы,
не имеет соитья с реальностью,
приходя из космических снов…

Мы как-будто в Нью-Йорке, украшенном
гаммой стикеров мюзиклов брендовых.
Зал с солистами – арий талантливых
распевает цветистый венок!

Жизнь была бы пустою и странною,
если б музыке не было преданных,
если б мир не пестрил номинантами
на несущих гармоний зарок!

Как вы росли, какой из инструментов
был первым шагом к музыке? Когда,
в какой из важных жизненных моментов
намечен (вами, богом?) путь сюда?

Когда пацан, футболом увлечённый,
вдруг понимает то, что он – певец?
А позже, в фрак концертный облачённый,
посмотрит в зал, а там – его отец…

А девочки-пичужки, – в то мгновенье,
когда замрёт от музыки душа, —
когда вы принимаете решенье
на сцену выйти, оперу верша?

Ответа нет. Стеченье обстоятельств,
судьба, учителя, парад планет…
Но вы храните, в гамме обязательств,
свой голос – музыкальный инструмент!

Я тоже пела. Оперой болея,
мечтал мой папа слышать голос мой
с подмостков сцены! Силы не жалея,
учил вокалу, приходя домой…

Но – не судьба. Решилось в пользу физик.
Со мною папка не общался год…
Ах, как был прав мой милый, славный «лысик»!
Как жаль, что не подействовал бойкот…

Я не любитель Золушек и Принцев,
оракулам наивности – не верю!
И, априори, зло и добродетель
воспринимаю с знаками «вопрос»…

Но торжеству искусства поклониться
я, как обычно, в оперные двери
вхожу, желанной музыки свидетель, —
попутный ветер вновь в партер занёс!

Но музыка, но музыка Россини
меня с либретто плоским примиряет!
Речетатив прелестный с клавикордом —
десерт для итальянских светлых вин…

И постепенно и партер спесивый,
и ложи – голос ангельский пленяет,
и мастерство, в созвучии с аккордом,
роняет в зал Рамиро-херувим…

А Анжелина крови итальянской
не уступает звучностью и тембром.
Неимоверной молодостью дышат
сценические образы кулис!

И юный дирижёр движеньем царским
смирил поток бельканто, драйва, темпа, —
сижу в оцепенении… И слышу,
как мой сосед грохочет: «Браво! Бис!»

Ребёнок Клода Дебюсси – его дочурка Шушу [23] Сюита для фортепиано К. Дебюсси «Детский уголок» была написана и опубликована в 1908 году. Композитор посвятил её своей маленькой дочке. Наряду с высокой поэтичностью, Дебюсси привнёс в музыку цикла и шутливую иронию, и мягкий ласковый юмор. Все это показывает его отношение к дочери, к её детским выдумкам. .
Фортепианных мук этюд. Затрачен целый день!
А солнце золотит в саду и яблони, и груши.
И бабочки на лепестки отбрасывают тень.

Затем – свобода! Поскорей, к слону – и убаюкать.
И серенаду кукле спеть, хоть кукла и нема.
Потом – январь. Танцует снег. А птицы все – на юге,
и только маленький пастух смеётся, что зима!

Ещё есть друг Полишинель. Секрета не нарушу,
если скажу, что от него всё в доме – набекрень!
Ребёнок Клода Дебюсси и ученица – Шушу.
Фортепианных мук этюд. Затрачен целый день.

Звоны колокольные. Масленица пьяная.
Массовы гуляния. Русский балаган.
Что в основе ревности? – Перебранка рьяная.
(Девушка влюбляется. Он – из мусульман.)