Владимир Силкин - Кланяюсь в пояс дороге

Светятся лес и поле,
Хрупкие облака.
И отступают боли,
И не берёт тоска.

Птица светло запела
В зарослях у реки,
Стайкой во ржи неспелой
Плавают васильки.

Светятся счастьем рыбы,
Светом полна ветла.
Всем и за всё спасибо,
Всем на земле тепла!

Пусть никогда не будет
Зла на чужих устах.
Не осуждайте, люди,
Ежели что не так.

От облаков ложится тень
На засыпающую воду,
И переплывший реку день
Поклоны дарит небосводу.

Какой сегодня долгий день!
Он уходить никак не хочет.
И облаков холодных тень
Предвестница грядущей ночи.

Растают в сумраке веков
К реке спустившиеся ивы,
Но эта тень от облаков
Пока ещё спешит к обрыву.

На воду ей спускаться лень,
Хотя не ведает испуга.
И нескончаем этот день,
Где мы не встретили друг друга.

Ждал друзей, но оказалось,
– Что друзей-то не осталось.

Разбросало по земле,
Поизнежило в тепле.

Ну, а тот, кого считал
Я врагом, врагом не стал.

Отыскал нежданно дом
И напомнил о былом.

– Поздравляю! Извини!
Если можешь, не гони…

– Заходи, – сказал ему, –
Что припёрся, не пойму?!

Посидели, всё сказав,
Я вдруг понял, был не прав.

Я сказал: "Не уходи,
Всё, что было, позади!"

Ждал друзей, но оказалось,
Что врагов-то не осталось.

Он пьянел, заказывал закуски,
Прогонял дворнягу от стола,
Но когда послал её по-русски,
Никуда собака не пошла.

От него не сделала и шага,
Бей, любезный! Что мне? Не умру!
Русская бездомная дворняга
Злобу принимала за игру.

Он храпел, она лежала рядом,
Наблюдала искоса за ним.
И почти что человечьим взглядом
Был, уснувший замертво, храним.

Молча стол в объедках созерцала
И, когда проснётся он, ждала.
Не взяла ни хлеба и ни сала,
Ничего без спросу не взяла.

Встал мужик, шатаясь да икая,
И пошёл от пьяного стола,
И за ним, послушная такая,
Русская дворняга побрела.

Он пережил второю зиму
В подвале и на чердаке…
Стою, гляжу, проходит мимо,
В «ракушку» лезет налегке.

Он тут живёт, не зная страха,
И ночью тёмною, и днём.
Шерсть, как линялая рубаха,
Всегда топорщится на нём.

Живёт и моет лапой щёчки,
И ощущает в теле зуд,
Но не уходит от «молочки»,
И ждёт, когда за ним придут.

Сизый голубь пьёт из лужи,
Не живёт зимой в тепле.
Но зачем-то Богу нужен
Этот голубь на земле.

Он один на свете знает
То, что людям не понять,
И на ближних не пеняет.
А зачем на них пенять?

Всё летает и летает
И молчать не устаёт.
Он людей не осуждает,
Он в них что-то познаёт.

Не умеет голубь злиться,
Хоть и слёзы бьют из глаз.
Вот, поди ж ты, просто птица,
А терпенью учит нас.

Никого на этом свете,
И никто тут не вздохнёт,
Что ты в этом вот столетье
Сорвала запретный плод.

Разве кто-нибудь заметит,
Что нет яблока в саду,
То, что я на этом свете
По тебе с ума сойду?

Ты да я, и дождь в июле,
Изумрудные плоды,
И по всей земле уснули
Крепко райские сады.

Мы не спим, и мы в разлуке,
Мы с тобой устали врать,
Что не тянем больше руки,
Чтобы яблоко сорвать.

Только кто же ночью стонет
И зовёт из темноты?
Спи, никто тебя не тронет,
Людям не до красоты.

Мы увидимся не скоро,
Растворимся в никуда,
Вот и яблоко раздора
Не разделим никогда.

За Луховицами дождь стеной,
Небо роняет молнии,
А о тебе, родной,
Даже и в дождь не вспомнили.

Еду в купе один,
Яблоко режу «голден».
Где же он, Аладдин,
В этот невзрачный полдень?!

В небе просвета нет.
Ох, как берёзы гнутся!
Может, в тебе чуть свет
Чувства ко мне проснутся?!

Я с вами перейду на «ты», —
Но это будет так нескоро.
Завянут белые цветы
И выгорит цветная штора.

Пройдут горячие дожди,
Устанет сердце от поклонниц,
Но будет встреча впереди
В известной церкви древних
Бронниц.

И будет самый светлый час,
И тишину взорвут ресницы,
Вспорхнувшие с невинных глаз,
Как две испуганные птицы.

Я с вами перейду на «ты»,
Но это будет так нескоро.
А эти штора и цветы -
Предмет другого разговора.

Волосы женщины пахнут дождём,
Снегом весенним, безоблачным днём,
Спелой малиной, осенним листом,
Светлой росою в тумане густом.

Волосы матери или жены,
Неповторимы они и нежны.
Волосы женщины – мини – ручьи,
Что-то волшебное шепчут в ночи.

Слушаю женские волосы я,
Словно любовную песнь соловья.

Пусть их не тронет военная тень
В солнечный день или в пасмурный
день.
Пусть золотыми пребудут вовек -
Волосы женщины, чище, чем снег.

Озябшая от сквозняка,
Меня Коломенским вела ты,
Неспешным шагом сквозь века
К реке, в Полковничьи палаты.

Над куполами зрела Русь
И прорастала чистым снегом,
И обрывалась в сердце грусть
Твоим неповторимым смехом.

Стояла баржа на реке.
По берегу гуляли люди.
Казалось, так на сквозняке
Тепло мне никогда не будет.

Мы вновь растаптывали март
Неторопливыми шагами,
И тихо таяла зима
У нас с тобою под ногами.

Благая весть, ты любишь до сих пор,
Своей не современностью пугая,
Ты любишь, веку нашему в укор,
Как никакая женщина другая.

Устанет ночь от света зрелых звёзд,
В речной воде заледенеют ивы…
Мне до тебя лишь десять тысяч вёрст,
Чтобы понять, каким я был
счастливым.

Четверть часа до станции Дно,
Четверть часа.
И знакомые звёзды в окно
Осторожно стучатся.