Белла Фишелева - Вместе

Семя, упавшее в землю, —
Двинет все стебли весной,
Свет они солнца приемлют
Летней обильной порой.

Ветви плетутся. И с каждым
Днём всё прочней и прочней.
Листья на них уже – страждут
Быть всё сочней и сочней.

Ширится крона, и крепок
Дерева ствол. Корневой
Силой могуч. Это слепок —
Путь естества вековой.

Дерево дышит ветрами,
Ветры несутся с морей
Ночи и дни. А утрами —
К лесу всей ратью своей.

Дерево в силе – отцовства
Время: исход семенной.
Принято единоборство
С шквалом, с порой штормовой.

Мощным его называют,
Но ощетинился: долг —
Семя хранить, защищает,
Будто семью свою волк.

Семя – священно: деревьям
Жизнью дано исходить.
Им не гордиться смиреньем —
Вечно дыханье струить.

У моря Мёртвого, в земле далёкой,
Давно согласно названной святой,
Вода, что сгусток синевы востока,
Миражной мне казалась, неземной.

Сравнить с рекою чистой, синеокой,
С природой, и привольной, и родной,
Не можешь этот край. С горы высокой —
Пески застыли грузною волной.

В пустыне дикой красоты, у моря,
Густой колышет воздух жгучий зной.
В стране тысячелетий скрыто горе

Огромной, белой, каменной стеной.
Веков скопились слёзы здесь, солёность —
Знак скорби, не от мира отрешённость!

Вечер, но солнца пылающий шар —
Над горизонтом, и хмурится небо:
Днём только ветер ветвями шуршал,
Луч ни один в этой серости не был.

Залил всю комнату розовый свет —
Это в просторе лучи рассиялись!
Тучи закрыли! Исполнен обет:
Солнце заходит, в волну погружаясь.

Чудо природы: безмерно красив
Шар запылавший, и будто над морем!
Алая даль, горизонт охватив,
Бросила вызов и с бедами спорит.

Солнце горит над домами средь туч!
Свет хочет вспыхнуть над мраком, нависшим
Вновь над землёю невинной. Текуч
Сумрак – он в воздухе, снова притихшем…

День солнечный уже в росе живёт,
И время набирает скорость света,
А тьма, ленясь, сворачивает гнёт,
И к утру в розовое всё одето.

Заря – самодовольно мне в окно!
Любуясь, красится, в лицо хохочет!
Утрами смех – то детям суждено,
Чуть старше – слёзы могут полнить очи.

Ты утреннее чувство пустоты,
Нелепые сквозные неудачи
Не побеждай бряцаньем суеты,
Возьмись за дело, от себя не прячась,

И, может быть, увидишь блеск росы,
И утренней зари благую свежесть,
В охапку, мигом ранние часы!
И к Утру обратишься: «Ваша Светлость!»

О, сколько мартов на моём веку!
Но Март не хочет перестать ломаться,
И вздор – лежать, смирившись, на боку!
Он первенец весны! Преображаться —

Ударить вьюгой иль залить теплом —
Его закон. Схлестнуться б с ветром! Рядом
Апрель? И пусть! Обрушу окоём
И посмотрю на всё холодным взглядом…

Так завершал сегодня дерзкий март
Свой срок – в противоречьях и зазнайстве.
Но всё ж гордец отверг зимы возврат,
Кричал в финале: «Радостно прощайся!»

Сентябрь. И осень собирает
Свои плоды – детей земли,
Ковёр особый расстилает —
Тяжёл (всё тонны!), но смогли
Труды людей усыпать землю
Картошкой, луком… А морковь?
Цвет золотой её! Приемлю —
Подымет дух, очистит кровь!
Обычай: высыпать на землю,
Не только складывать в мешки,
Что выросло. Я звукам внемлю
Людской осенней суетни.
И радость, невзначай как будто,
В осенний радужный денёк,
И стало так душе уютно,
Что я в тепло земли прилёг.

Есть силы, что дерево в соль посадили
Средь Мёртвого моря?
То мысли смятенье?
В безмолвном просторе
На острове соли, —
Росток одинокий
В солёной могиле.
Да, дивное в мире возникло явленье:
Средь моря стоячего ожил росток,
И ветры овеять его собрались…
Ветвями он – ввысь,
А ветвями – то голыми…
Но льётся, уж льётся
Чуть слышный поток —
Рождается жизнь,
Её мощный исток
Дал дереву встать,
Одеться защитными смолами…
Но Мёртвое море! Иль то сновиденье?
Иль слабость во мне от дыханья росы,
Что враз опьянила? Иль грёза, иль бденье?
Иль тяжесть на сердце в преддверье грозы?
Нет! Жизнь – всюду Жизнь!
Её не осилить, не сбить, не убить,
Хоть Смерть своё жало готовит вонзить!
От жизни попробуй сама откажись!
Увидишь: сквозь камни пробьётся слезой,
Ростками, лучами, пылинкой, росой,
Родник разольётся струёй золотой —
Бессмертная жизнь, но в борьбе роковой.

Мне вечер вспомнился, такой далёкий,
Травою пахло в воздухе речном,
В кустах прибрежных, юных, невысоких,
О чём-то, может, важном и родном,

Пел соловей. Он лихо заливался
В ветвях кустов, как в дебрях вековых,
И с трелью вверх взлетал! Потом снижался
С ветвей и с нот, как с высей неземных.

Тонули, помню, травы в ранних росах…
И от прохлады никнет соловей
И смолк…
Но не умолк поэт! Взяв посох,
Невзгодам вопреки, – на зов скорбей!

Поэт в стихах и жизни – вечный странник:
То к небу взлёт, то к спящим городам —
И с теми, кто в трудах уж утром ранним,
И цену знает боли и слезам.

Был молод – пел, как птица, – заливался,
Не ведал бед, жестоких, вековых,
Но, жизнь узнав, он с грёзами расстался,
И песнь его – о горестях земных.