Белла Фишелева - Вместе

С чем сравнить ощущение
прикосновения —
моря волны?
С лёгким шёлка движением,
его течением —
вдоль всей спины;
И с привольным парением,
вне тяготения —
в птиц вышине;
Щёк морозным горением,
плавным скольжением —
всё по лыжне;
Иль с руками любимыми,
неукротимыми —
и при луне…?
Море великое, непостижимое,
вместе сложило всё
в каждой волне.

Раннее утро и тихое море,
Странно покорное в тусклом уборе.

Белая птица у кромки воды —
Здесь отдохнула, оставив следы.

Вяло, устало старик семенит,
Мнится ему – от инфаркта бежит.

Йоги застыли, так негой объяты —
Позы скульптурные замысловаты.

Тихо, тягуче и сонно – пассивно
Всё замирает в преддверье хамсина.

Ветра чуть слышного прикосновенье —
Море качнулось в свободном движенье.

Птица вспорхнула, почуяв угрозу,
Йоги другую вновь приняли позу.

Все оживилось. На зов глубины
Море откликнулось ростом волны.

Воздух пустыни! Он, разгорячённый,
Ветром ворвался к нам, освобождённый.

Природа звуками полна,
А город вторит ей,
Палитра звуков так вольна,
Как свет и мир теней.
Вот нежно плещется волна,
А вот мотор хрипит,
И песня льётся из окна,
И пароход гудит.
То детский смех, то звон гитар,
То “скорой” мрачный вой.
И полон птиц репертуар!
Щебечут вразнобой.
А ночью тишина, печаль,
Порой сова вздохнёт,
И каждому чего – то жаль,
Чего – то каждый ждёт.

Ах, какое ты разное, море!
Чуть белесое зимней порою,
В знойный полдень, в ленивом миноре,
Манишь взгляд наш густой синевою.
Ты в чёрном прекрасно, не спорю!
Если волнами ветры играют,
Под могучего шторма напором
Гребни волн белизною вскипают.
Вечно в новом, роскошном уборе,
Ты гордишься им, нет в том сомненья.
Где ж твоя независимость, море?
«Мой наряд лишь небес отраженье!»

Исчезла из вида Кармеля гряда —
Ты словно бы стал близорук,
Бессильное солнце и лишь иногда
Проявит унылый свой круг.

Снежные хлопья Россию убрали —
Белой красой и всё той же бедой,
В жёлтый песок погрузился Израиль,
Скорбное море – под серой чадрой.

Слепая природа – так нами играет!
И хватка её и нагла, и крута,
Жизнь – бесконечные поиски рая,
А рай – только грёза, легенда, мечта.

Не забуду, как строгие ели
Днём и ночью в окно мне глядели.
Не увижу уж тёмно – зелёных,
Вековых, в небо рвущихся клёнов.

Как не помнить каштанов могучих,
Нежность ивы и, вправду, плакучей,
Как тиха в увяданье природа
И неспешны Днестровские воды.

И, наверное, только во сне
Окажусь я в такой тишине,
Что теплом разливалась во мне
В этой маленькой милой стране.

«Деревянная свадьба» – то странных два слова,
Но если в них вдуматься снова и снова,
Чудные образы вдруг появляются,
Чувства любовного явно касаются.

Берёзы и ели, самшит, кипарис,
Олива, миндаль, авокадо и тисс.
В бескрайней тайге и в берёзовой роще
Много деревьев прекрасных и мощных.

Их много, их сотни деревьев земных,
Хотят вам помочь разделить на двоих
И то, что природа способна вам дать,
Должны с благодарностью всё это взять:

И прочность и силу зелёных дубов;
И воздух целебный сосновых лесов;
И лёгкость, и трепетность робкой осины;
И тонкость и гибкость уральской рябины;

И нежность берёзы, и щедрость каштана;
И даже бесстыдную голость платана;
Магнолии цвет, красоту кроны граба
И долгую, долгую жизнь баобаба.

С богатством таким и открытой душой
Желаем до свадьбы дожить золотой.
Пусть места не будет печальной картине,
Как в песне о дубе и тонкой рябине.

Чтобы жить долго бодрым, здоровым,
Предпочитаем мы отдых в движенье,
Лыжи, коньки, танцы – вальс, басанова,
Бег со скакалкой, со склонов скольженье.

Но как манит нас и отдых пассивный,
Где – нибудь около Мёртвого моря,
В час, когда солнце не шпарит активно,
В тёплом песке исцелим наши хвори.

Мёртвое море – то царствие Соли,
В нём для живого сокрыта опасность,
Каждый плывущий там в странной неволе,
Тело его уж ему неподвластно.

Не порезвиться на водной нам глади,
И не обрызнешь там в шутку соседа,
Силы лишённый и с телом в разладе,
Ты – подтверждение для Архимеда.

Море неспешно колышется в зное,
Пенится гневно, коль схватка с Хамсином,
Но ветер сломлен – и вновь всё спокойно,
Там, где недавно лишь волны бесились.

Религиозный и рядом с ним светский,
Разноязычье привычно звучит,
Русский, английский, румынский, немецкий,
Больше арабский, немного – иврит.

И солнце, и мороз – московская картина,
И средней полосы блистательный каприз,
И терпкие плоды пылающей рябины —
Беседки дачной и чудной, и дивный фриз.