Александр Карпов - Вверх по реке Оккервиль

Сосна прекрасна, будто гимн мечте,
А жатвы время мудрость умножает.
Дух ясный в благородной чистоте
Свершениями в будущем сияет.

И ты в себе соединил лесов
И рек Марийских гимны роковые.
Даёшь друзьям тепло своих ты слов,
Но ждешь любимой ласки огневые.

Будь стойким и себя преодолей!
Будь дерзким, позабыв былое.
И мужем стань – влюбленным стань – смелей!
И обретешь блаженство неземное.

Ma grand-mère prépare le dîner pour moi
Elle attend que je revienne de mes études.
Elle me dit toujours – Dépêche-toi!
La vie n’était pas brutale, mauvaise et rude.
Et maintenant, je me souviens d’elle.
Je me rappelle l’humour et ses bagatelles.
Je me souffre puisque je l’ai perdue
Il y a dix années elle a disparu.
O! Revienne, o! Rentre ma jeunesse!
Mon enfance – tu m’avais quitté.
Et j’observe que ma maison sans cesse
Devient vide et abandonnée.
Chaque fois quand je vais au cimetière,
Je commence à pleurer devant son tombeau.
Mais le soir je vais chanter et m’amuser,
Parce que dans la vie je dois brûler mon feu!

Что мне осталось от Тебя?
Один лишь свет, один лишь свет.
В окне моем уж жизнь не та —
Тебя на свете больше нет…
Чужие люди, всё другое!..
Они не пустят на порог,
Не испекут гостям пирог,
И, как собака, жду под зноем,
Стою и плачу, как дитя…
Что мне осталось от Тебя?

И не коснуться рук Твоих,
Волос не целовать седых!..
И не вдыхать в объятьях запах,
Застывший в новогодних лапах!
О, бабушка! Прости меня
За причиненные несчастья!
Когда б всё было в нашей власти!..
Теперь опустошен мой дом.
Хоть отдан он другим – и лучшим!
Ах, как побыть мгновенье б в нем!
Но память нежность не разрушит!
И бабушки передник там
Повесит новая хозяйка…
Лишь я, как дурачок Незнайка,
Не прикоснусь к родным стенам.
И по паркету моему
Не протанцую я отныне.
«Даруй прибавку мне к уму!» —
Молю я снова Божье имя.

Улыбка бабушки моей
Мне будет сниться, будет сниться!
И до скончанья моих дней

Мне не забыть ее ресницы!
Всегда гостям накрытый стол
И шутки ты дарила щедро!
И жизнь спиралью пела гимн,
Как окоемы тетраэдра!
Кому цветы теперь несу?!
И нет меня того! Нет фортепьяно!
И продан дом… В моем саду
ЧУЖИЕ – даже песни пьяных!
Не возвратиться мне туда!
Зачем хочу вернуть былое?
От бабушки я навсегда
Узнал секрет про «Неземное»!
Одиннадцатое число!
Молюсь, чтоб Ты в раю витала!
В Твой день Рожденья так светло,
Что сердце радугой взыграло…
Осиротел я оттого,
Что дом не мой, что ты далёко —
На небесах… Покоя нет
Моей душе в тоске глубокой!

Во всем меня жалела Ты.
О, бабушки душа святая!
Была ты кладезь доброты.
Жила, во всем мне потакая!
Кормила, – верила в меня!
Стирала. Гладила. Вязала.
Как из февральского огня,
Душа за Мир твой так страдала
Твоя! Морщинки на лице,
А на руках – одни мозоли!
Все мысли – о своем птенце!
Нельзя любить без острой боли.
Я это осознал сейчас,
Когда из стен родных я выгнан;

Теперь несу скитальца иго… —
Хоть пробил мой свободы час!
Я каждую субботу жду,
Что лед безвременья вдруг треснет!
И, как Урания в звездáх,
Мне в юном образе воскреснешь!
И я надеюсь, что Тебя
Мне сохранит мой ум навеки.
И что забуду я печаль,
И стану мудрым человеком.

Оставлен всеми, в одиночестве страдаю,
Лишь мать одна опору мне дает.
Ее лишь сердце дух огнем питает
И мне надежды свет несет!
Оставлен всеми, я не плачу —
Стремлюсь всё зло врагов забыть!
Но что борьба вся эта значит?!
Я мог себя бы изменить…
Однако, никому не нужный,
Я мучаюсь, себя узрев.
И я бездвижен, и простужен —
Я червь, а не ретивый лев…
Надежда и любовь во мне сцепляют
Совместно с верой дружеский союз.
Как ценно! Меня Музы ублажают!
И я храним союзом этих Муз.
Вот Талия и тут же Мельпомена!
В театре услаждают глаз и слух.
А вот Эрато нежной кантиленой
Животворящий мне подъемлет дух.
И я хочу создать свой мир – горячий.
Я жить хочу по сердцу – не иначе…

С кем улыбается открыто,
А с кем – не молвит ни словца,
Всегда скрывает тайны без конца
И путь торит себе в снегах избитый.
Никто не может с ней в любви сравниться!
Никто не замечал в ней игр ума!
Она снегами вся искрится,
И имя ей одно – зима!
Весны зари огонь ей страшен,
Которой нет милей и краше.
И я пою весну любви —
А что же воспоете Вы?!
Державно строгостью горит
Ее ответственное сердце,
Кому – со смехом, а кому – и с перцем
Она надменно в ссоре говорит…
Кого – любовью обласкает нежно,
Кого – секретом дружбы наделит…
Её невозмутимый вид
В трудах и отдыхе прилежен…

Ничем не хуже липа! Но жасмин
Цветами и нежнее, и пахучей!
И аромат его тягуче, лучше!
В тоске любовной – он один.
Спасенье нам – ведь он в любви везучий!
Однако липы цвет его целебней!
В часы болезни сердцу он потребней…
И согревает душу он в меду,
Когда любовь метается в бреду…
В саду моем я липу посажу.
А рядом и жасмин расположу.
Пусть радуют они меня цветами
И нежными любви земной мечтами.
И если мне влюбиться суждено,
Жасмином я утешусь утомленным.
А как болезнь придет в мое окно —
Я липой буду верной излечённый…

Церковной розы хрупкая невинность
Шмелей укрыла, наклонив бутон.
Тычинок с пестиками паутинность
Колышет колокольный звон.
В проснувшейся земле жуки играют,
У церкви слышен птичий шум и гам.
К невинной розе пчелы подлетают
И жмутся к ароматным лепесткам.
Прохладный ветер гонит в небе тучи.
Вдыхает роза запахи земли.
И солнца на крестах маячит лучик.
И сердце петь желает о любви…
Летят скворцы над парками в дубравы,
Мечтают о птенцах и о семье.
Свои стихи апрель на лужах правит,
И ритм весны повсюду и везде.

Тебя увидел я на заливе тихом.
Ты шла по дюнам белым босиком.
Вдали соборы виднелись Риги,
И Балтика играла с ветерком.
В тебя влюбился я, как юнга корабельный,
И подарил тебе кусочек янтаря.
Купались-загорали две недели.
Ты кислородом стала для меня.
А после ты уехала в Россию —
И тосковать я начал, и скучать.
Ах, мы с тобой – как корабли морские:
На якоре не можем устоять…

Песок жемчужный – янтарные закаты.
Залива Рижского волна!
И пламенем любви объят я!
Ты только мне одна нужна!
Я напою тебя любви напитком.
Ты в Ригу поскорее приезжай!
Твоя душа мне – как янтарный слиток!
Вернись ко мне – меня не забывай…