Александр Карпов - Вверх по реке Оккервиль

Вы мне сказали, чтобы я забыл дорогу
К порогу Вашему и всю любовь забыл.
И этих дерзких слов так было много,
Что я во снах слезами говорил.

Вы со мной должны расстаться.
Вас забыть велит покой.

Но с любовью расквитаться
Может только грешник злой.
Я же вовсе не разбойник,
Я же вовсе не виновник.
Мне присуще всё, что свято,
Я хочу в вине купаться…

Есть в человеке триединство —
Оно как Дух, Отец и Сын!
Всё благородство, всё бесчинство
Спят в нас, как древний исполин.
Мышленье с речью совмещает
Молитвы, думы и мечты.
Но страсти сердце разрывают,
А ум не видит красоты.
И совесть с памятью в цепочке
Покоя сердцу не дают.
И к покаянью силу прочным
Путем они нам всем несут.
И каясь, мучаясь, страдая,
Приобретаем опыт мы.
Судьба копьем наш быт пронзает
И отдает на суд молвы.
Храни нас, Ангел созиданья!
И триединство укрепляй!
Всели в нас дар самопознанья
И к совершенству побуждай!

Черемухи запах пьянящий
И яблонь цветов кружева.
И ландышей смех голосящий
Так радуют в мае меня.
Фиалок, в лесу затаившихся,
Дурманят цветные огни.
И вишни, в саду наклонившись,
Меня укрывают в тени.
Завьюжила майская пляска —
Танцует балет лепестков,
Тоскуя, в душе зреет ласка,
Как соки древесных стволов.
Летаю, порхаю, мечтаю —
Касаюсь губами листвы.
Я ветви рукой обнимаю
Под чарами знойной весны.
Хотелось бы таять, цвести!
В любви что мне нужно? Что надо?
Не знаю. Но знают цветы.
Бушует соцветий торнадо —
И пчел увивается рой.
Я плачу. И нет мне услады.
А космос плывет надо мной.

Поздравить мы хотим:
– Ах, простите Вы нас! —
Здоровья желаем в праздничный час.
Вы стольких образов
Воплощали суть,
Душе не дав хоть на миг отдохнуть.
Близ вас толпа поклонников стонет,
Критика глупостью Вас не затронет,
Все, кто на сцене с Вами – стоял,
Вашу гениальность впитал.
Желаем вам 150 лет порхать, блистать.
Актеров учили Вы побеждать,
Своим талантом Вы привыкли восхищать.
Зрителей смогли – искусством воспитать!
Ничто на сцене Вам не помеха,
Богиня театрального успеха!
Вам благодарен мир без меры —
Да здравствует Карпова Вера!
И каждый день Ваш – бенефис.
Толпа кричит Вам: «Браво!» и «Бис!»
Лишь Вы украсили теченье наших дней!
К свершеньям новым – актеров движет
Ваш юбилей.

Мы у иконы Божьей Матери
В молчанье пропеваем Альбинони.
Как грешники, смиренные писатели,
Мы слезы льем и плачем у иконы.
Мы молимся в отстроенных соборах,
Мы просим о прощении грехов.
И верим, что спасемся скоро, —
Но нет спасенья от стихов…
И свечи жжет рука у алтарей.
И сердце нам поет по-итальянски…
И хочется сгустить все сердца краски —
Нарисовав портрет морей…
И те моря, души отображенье,
Зовут нас гласом Ангелов с высот.
И чувствуем мы зов преображенья.
И храма хор в согласии поет.

Вам, пережившим голод, холод, —
Вам, дни Блокады пережившим,
Я памятный пою свой дифирамб.
И со слезами до земли склоняюсь!
Вам, отстоявшим Ленинград,
Что Петербургом был когда-то,
Я пропою и рондо эпитафий,
И цикл стихов в честь жителей блокадных!
Комок мне горло больно сжал, дышать
Нет силы – о Блокаде я пою!
Вы отдали за нас, потомков, – жизни!
Вы там остались – на Неве в снегах!
А мы благодаря Победе – живы!
И бабушек, узнавших ужас смерти,
Мы не забудем никогда. В сердцах
Вы будете всегда тем идеалом,
К которому бесстрашные стремятся…
Мы будем на блокадников равняться.

Непреодолимой и непоправимой
Связью, сопричастной с тайной страстью,
Я к тебе привязан, и невыразимо
Спит во мне невысказанно счастье.
Где бы ни был свет, и как бы он ни резал —
Я смотрю на ярус третий прямо и пою…
Думает толпа, что я пою нетрезвый,
Но слезу глотаю и мотив держу…
Что бы я ни делал, с кем бы ни общался —
Неотождествим с пьянством мой порыв.
Всё, что раньше пел, Богу посвящалось.
Пусть всегда звучит ангельский мотив.
Более, чем грусть… Менее, чем радость,
Всех нежней цветов, всех солёней вод —
Тайной страсти звук, и объем, и сладость!
Только от любви кто же нас спасет?!
Падают дожди, расцветают зори,
Звезд теченье возраст сводит нам на нет!
Только сердце музыке явственнее вторит,
И не страшен смерти бархатный рассвет.
В космос мы уйдем, и потусторонний
Наш обнимет Солнце вечный силуэт…
Улетим со сцены в мир любви бездонный,
На земле оставив грешный свой портрет.

У нас есть то, что скрыто от ума!
Оно весомо и легко одновременно,
Оно таинственно и явственно весьма.
Оно сменяемо – и неизменно.
У нас есть то, что зиждется во всём.
Чему закон еще нигде не писан!
Стен не любя, оно возводит дом.
Оно и страж, и врачеватель, и актриса.
Ей всё понятно, но ее понять
Никто на Западе не может!
Она должна то плакать и страдать,
То наслаждаться и корчить рожи!
Нигде покоя ей не отыскать,
И ей нельзя сидеть всегда на месте.
И этому название – дышать,
Трудиться, жить и говорить о чести!
Она, оно и он – то есть душа!
Душе никто приказывать не в силах!
Незримая, не стоит и гроша —
И не боится, вечная, могилы!

Весенний гам и музыка звучит очарованьем.
Шум вод – шум снега, тающего, и огни зарниц.
А солнце обольщает нас всемирным процветаньем,
Весна румянит людям краски лиц.
На небе птицы снова возвращаются,
В траве проснулись первые цветы,
А голос звезд колдует – и мечты
Во снах людей по-новому вращаются.
Растает снег, растает боль и грусть.
Колышется в тумане томность – нежность.
И ты – приход любви – как неизбежность,
Пусть всё изменит март, скорее, пусть.
Я вижу, как творится тот сеанс
Кино, которое нам позабылось,
И трачу на подарки я аванс…
Чтоб сердце вновь надеждою забилось.
Мне петь весны звучащий ураган
Всего приятней, слаще и важнее!
Бегу навстречу я весне быстрее —
И пью пьянящий страсти я туман.
Мне не дано нарисовать цветы,
Мне не дано летать подобно птицам…
Но плачу я, узрев весны черты,
Вернулся словно я из-за границы.

Как Афродита, по песку ты шла.
Волной морскою платье развевалось…
Амура в сердце мне попала стрела,
А ты шутила и смеялась…
Красивая, неукротима ты.
Ты разумом и страстью управляешь.
Как сумасшедший, я несу тебе цветы,
А ты меня всё время прогоняешь…
Но только ночь укроет небеса —
Сама спешишь опять в мои объятья.
Ты как безумие и как проклятье —
Но я на всё согласен для тебя.