Александр Поздеев - Все оттенки души. Стихи

Тоска куриной тушкою во рту,
горька, но вкус пленяет шоколадом.
Любимой образ в памяти сотру,
отравленный раздором и разладом.
Душа моя как мысленный намаз,
обращена, но только не к Аллаху.
Любя тебя я сотни тысяч раз,
во всех веках на вкус проверил плаху.
Тоска куриной тушкою? Ну, нет!
Вкус мяса для отверженного пресен.
Здесь лучше бы лирический сонет,
но без любви он мне неинтересен.

«Пусть они, летя над нашей школой»,
радио пропело на заре.
И мечта девчонки песней новой,
отразилась в гордом сизаре.
Он ходил пред ней фуфыря перья,
точно рад голубку повстречал.
Ворковал ей тайны и поверья,
девочка была его причал.
Так бывало, в школу собираясь,
сизаря подержит на руках.
Бережно души его касаясь,
убирая голубиный страх.
Этих двух сердец соприкасанье,
Девичьей, и птичьей мир трясло.
Порождая таинство и знанье,
убивая всяческое зло.
Выросла девчонка, не забыла,
юность, и любимца сизаря.
В мире, где все мрачно и уныло,
её тайна яркая заря.

Мы виделись по жизни только раз,
не позволяю сердцу содрогнуться.
Колючкой бродит в нем жестокий спазм,
и больше невозможно улыбнуться.
Порочен был ли, грешник или клят,
но однозначно Божий человек.
Любой ушедший в вечность свят,
и свят осиротевший век.

Нарисованный человечек,
в окружении пылающих свечек.
По земле сделал шаг, пусть и робко,
предстоящая жизнь как подарка коробка.
Как подарок вся жизнь человечка,
Жизнь – огонь, не истлевшая свечка.
Жизнь пылает в ладонях у Бога,
и светла человечка дорога.
Пусть он полу еще нарисован,
и заклятьем холста околдован.
Не беда в жизни плоть обретет,
жизнь в отличии от смерти не врет.
В добрый путь же ступай человечек.
Пусть согреет тепло ярких свечек,
твою вечную жизнь навсегда.
Пронеси свет души сквозь года!

Цигейковая шубка, вздернут носик.
Еврейка Сонечка кричала из окна.
– А ну домой быстрее Беня Мосик!
Что ж мама до сих пор сидит одна?
Но мальчик маму даже и не слышал,
он видел чудный носик пред собой.
И радовался, что из дома вышел,
к девчоночке красивой, золотой.
Из губ его лились, текли сонеты,
и ерунда мальчишьих пустяков.
Так хрумкались хрустевшие конфеты!
так таяли запасы пятаков!
– Скажи тебе не холодно, Марютка?
Наверно, я стихами надоел?
– Ну что ты, есть у нас еще минутка,
и я хочу, чтоб ты мне песню спел.
Еврейка из окна не унималась,
– Противная девчонка, я тебя!
Но Бенино упрямство не сдавалось,
«за чувства поборюсь, Марютка, я.»
И старый, старый двор послевоенный,
затих, услышав песню о любви.
Как радовался их сосед военный,
когда так любят, светлы будут дни.

Уснула девочка в трамвае,
под неустанный стук колес.
Душа в прогретом солнцем мае,
блуждает долго и всерьез.
Потертый томик в тонких пальцах,
мечты и чувств круговорот.
Вздыхает, смотрит Женька Зайцев,
любви чудесен поворот.
Девчонка спит себе спокойно,
хранитель-книга верный друг.
И все внезапно и невольно,
исключены, но если вдруг.
К душе её рванется темень,
на страже будет ждать поэт.
Он, против мрака чиркнув кремнем,
зажжет неугасимый свет.
И тут же изо всех вселенных,
спасать верховные придут.
И против них огромных, гневных,
не устоит врагов редут.
А если девочка проснется,
покинув колыбель-трамвай.
То Женька Зайцев улыбнется,
И скажет «веселись, играй»
«-Пускай меня ты не заметишь,
моя любовь как страж с тобой.
Придет пора, и так ответишь:
«-Я за мечту вступила в бой.
Металась, плакала, болела,
останься навсегда со мной»
Уснула девочка в трамвае,
и книга сон её хранит.
Душа парит в цветущем мае,
Над спящим городом летит.

Одиночество ловит такси на пустынном шоссе,
одиночество кошкой гуляло само по себе, надоело.
Одиночество клято и бито, и бьют его все,
как боксерскую грушу, но мне что за дело?
Что за дело? Я рыцарь давнишний его,
загулявший пророк, завсегдатай тех истин, где слезы.
Равносильны как образ моей королевы Марго,
и печальны как осенью позднею розы.
Одиночество я от несчастной юдоли спасу,
и согрев в безобразных, побитых ладонях навечно.
До погоста, за пазухой теплым щенком пронесу,
с одиночеством жизнь не течет скоротечно.

За горизонтом будничных забот,
там где осталась память навсегда.
В холодной пустоте как звездный бот,
живая нить связует времена.
Она к истокам сердца держит путь,
холодный разум пламенем прошьет.
И жизни возвращая нашу суть,
не сманит, не предаст, и не солжет.

Я в мыслях и делах своих хочу,
отвергнуть холод мысли равнодушной.
Но вновь и вновь я вопреки молчу,
когда встречаю взгляд заблудший.
Но если совесть все, же жжет в груди?
и молит сердце – «Дай ему ответ».
Взаимность, состраданье пробуди,
и руку протянув, скажи – «Привет!».
Пусть маски равнодушные вокруг,
ты слышишь, в сердце искорка зажглась!
Душевной пустоты распался круг,
ещё теснее с небом стала связь.

В последний день он вышел на крыльцо,
и летний воздух сладостно вдохнул.
Как легкий ветерок обдул лицо,
спокойно в гамаке своем уснул.
Под пенье птиц, под шелест дальних трав,
поэту снились детские года.
Все тайны окруживших дом дубрав,
и родников студеная вода.
Домишко с покосившимся крыльцом,
тепло отцовских, крепких сильных рук.
И мама с чуть обветренным лицом,
с следами неизбежных женских мук.
Нет! не забыть, не вычеркнуть нельзя,
Момент, когда покинул отчий дом.
Как далеко не увела стезя,
как не прошелся по годам излом.
И даже в ожидании конца,
забыть не можешь этот светлый мир!
Пусть даже ты остался без венца,
и без тебя прошел мирской, суетный пир.
Поэт обрел свой внутренний венец,
в последний день он просто отдыхал.
Его уход злой немощи конец,
со стихами новыми по почте шел журнал.

Под легкою стопой не дрогнет половица.
Движений, пируэтов мастерица-
Жеманный реверанс, наклон слегка-
Ты словно лебедь плавна и легка.
Как крылья нежные вверх поднимаешь руки.
Спеша наперекор своей разлуке,
печальный лебедь крылья распластав,
летит, любить и верить не устав.
О верь! Ты вся сама теперь полет.
Преодолев злой тяготенья гнет,
ты раскраснелась Розовым румянцем,
живя лишь им одним, святейшим танцем.
Но как бы, ни была увлечена,
бывает миг замрешь привлечена.
Мальчишки полным восхищенья взглядом,
и понимаешь что любовь так рядом.
Подобно во время страсти роковой,
взмывают лебеди над страстью и бедой.
И зла непреходящую безмерность,
преодолеет их друг другу верность.