Александр Поздеев - Все оттенки души. Стихи

В осеннем парке тлела тишина.
«Цой жив!» —
рой свеч в руках писал по кругу,
И плакала так горько вышина
По Виктору: поэту, гуру, другу.

Слов не хотелось. Школьники молчат.
Задумались девчонки и ребята.
Погиб их старший, самый лучший брат
И песня в огоньках свечей распята.

И кто-то в этой тленной тишине
Скрипеньем мела, мысли всех затронул
Коряво начертав на крашенной стене,
«Цой, ты эпоху с места стронул!»

Писала девочка графитом,
«Цой жив» на крашеной стене.
В корявом почерке сердитом
Боль видится ее вдвойне.

В короткий миг сгорело детство.
Сестра ее, шагнув с окна,
Одно оставила наследство
Бокал, осушенный до дна.

Девчонка буквы выводила,
Удушьем горя в плен взята.
Переродилась заводила,
Душа компаний, все, не та!

И средь свечного пантеона,
Средь тьмы скорбящих по нему,
Без ложных пафоса и тона
Стихи свои прочла ему.

«Прости, моя нелепа ревность,
Теперь, когда сестра ушла,
Пред Богом я смиряю гневность
Сюда покаяться пришла».

Кем был ты, для нее я знаю,
И стань таким же для меня.
Да не увижу, не познаю
Предательства по жизни я.

Его трехпалая рука, его безумный мотоцикл,
Давно уж стали два в одном.
И составляют как бы цикл,
Где мир повернут к трассе дном.

Его преследуют кошмары и скоростная полоса,
В великой гонке лучик света,
Где под колеса небеса
Летят, душа от них согрета.

И можно столбиком дорожным
Угрюмо, странно прикурить.
Здесь кредо – быть не осторожным!
Здесь можно просто жить, любить.

Он лишь кентавр от Харлея,
Полумужчина – полуруль.
Живет за ним, женясь, болея,
Закусывая хрустом пуль.

И если все же остановка,
Раненье, гибель или сон,
Бог знает – это так, уловка,
С его движеньем в унисон.

Сигареты надрывно курили людей,
В тонких пальцах ломая истому и желчность.
Был час пик и в трамваях людей как сельдей
И на каждой развилке с кнутом эта вечность.

Как медуза горгона, фисташковый гром
Заставлял каменеть королей, нищих теток.
Время сталкеров кровушку льет словно ром,
Непохожих бросает под обод пролеток.

Но когда-же рассеется этот туман?
И над крышами выплывет остров Лапута.
Металлическим днищем, ломая дурман,
Обмотавшего город обманного жгута.

Человечный поток, словно шторм на Неве
Бился в крепость, пропитых дождем остановок
И тонул в дымовой, смоговой синеве,
Смертью медленный, жизнью несказанно ловок.

В ладонь ловлю печальный взгляд,
Пронзающий хребет столетья.
Вы пьете аскетичный яд
И ваша жизнь, по счету, третья.

Стихия слов пленила Вас,
Необратимость отражений.
У Вас, Елена, время Ч. Час
Выбора и притяжений.

На перепутии дорог, где указателем комета
Вас поджидает рыцарь света
И жизненная Ваша смета.

Когда ты в мир пришел, то улыбнулось небо,
Как будто сам Иисус раздал голодным хлеба.
Я помню это миро сентября,
Счастливей дней вовек не видел я.

Годочек, два любимое сердечко
Растет. И ручки достают крылечко
И завязь слов рождает язычок,
Да не угаснет света маячок.

Пока я с чайной ложки, не со взрослой,
Стараюсь сына добротой кормить.
Она проклюнется ростком и станет рослой.
Сын вырастет, найдет, кому дарить.