Вячеслав Кузнецов - Урядник Сазонов. Хорошие и приятные стихи

«Ох, – вздрогнул Сазонов, – Надюха, ты чо?»
И всю паспортистку огладил очами.
Надюха не призрак, от ней горячо.
Урядник, вздохнув, передернул плечами.

А призрак, не знающий стен и границ,
Бродил, между тем, по Европе бесстрастно.
«Глубокая мысль, это не для тупиц», –
Подумал Сазонов, пытаясь напрасно

Собраться с такой же глубокой мыслей.
И чуть ли уже не собрался, и близко
Была эта мысль у Сазонова. «Ой!» –
Вдруг вскрикнул он. Снова его паспортистка

Горячим бедром обожгла невпопад,
И мысли о призраке сразу пропали.
Сазонов скосил свой задумчивый взгляд
На бедра ее и подумал: «Едва ли

Смогу я в такой обстановке мечтать
И думать, как призрак бредет по Европе».
Закрыл «Манифест» он и бросил читать,
А мысль заострил на надюхиной ж…пе.

Урядник Сазонов не раз с парашютом
Спускался на землю с избытками жажды.
Покажется выдумкой это кому-то,
Но это чистейшая правда. Однажды

Его попросили подняться на АНе
На тысячу метров и прыгнуть на льдину,
Которая вместе с двумя рыбаками
В открытое море неслась. На картину

Такую Сазонов взглянул и ответил:
«Лечу, заправляйте моторы горючим».
Он в воздух поднялся. Неласково встретил
Его океан. Нетерпением мучим,

Урядник Сазонов глазами впивался
Сквозь тысячу метров в морские просторы.
И вот разглядел двух людей и сорвался
С крыла самолета. Ревели моторы

Ушедшего АНа. Вот купол раскрылся,
А ветры Сазонову щеки лизали.
Минута-другая, и он приземлился
На льдину, где два рыбака замерзали.

Он тут же налил им по двести грамм водки
И, рацию вынув, дал координаты.
На них отозвались подводные лодки
Из Североморска, а также из НАТО.

Те два рыбака задремали, сморившись,
Во сне они щуку на спиннинг ловили,
Им в лица Сазонов взглянул, наклонившись,
И мрачные мысли его посетили.

Он думал: «Не дай Бог, придет субмарина
Враждебного блока скорее, чем наша,
И в плен всех возьмет. И расчетчица Зина
Уже не увидит его, и Наташа

Из санэпидстанции. Страшно в разлуке.
А эти козлы… Каковы их устои?
Вдруг это предатели Родины, суки».
Вздохнул тут Сазонов и плюнул: «Не стоит

На риск полагаться». Тоскливо и кротко
Рука потянула наган из кармана.
А к вечеру наша подводная лодка,
Как айсберг, возникла в полоске тумана.

Урядник Сазонов отправился в баню.
Пришло время вымыться в этом квартале,
С собой прихватил сослуживицу Маню,
Чтоб спину потерла ему в общем зале.

«Иначе, – сказал, – замордую по службе».
И Маня покорно бельишко собрала.
Резону ей не было в искренней дружбе
С урядником портить все прямо с начала.

Зашли они в баню – понятно, в мужскую.
Вахтер было рыпнулся, че, мол, Сазонов,
Ты с бабою прешь сюда? Я протестую,
И мне пропускать ее нету резонов.

Урядник Сазонов нахмурился бычьи:
«Ты что же, старик, культ здорового тела
Не любишь?» Вахтер зачирикал по-птичьи
И сник, а Сазонов прошествовал смело

И Маню провел за собой в раздевалку.
И все мужики в тот же миг онемели
И сгрудились кучей, устроили свалку,
Глазея на Маню, и тихо балдели.

А Маня с урядником быстро разделись
И, шайки наполнив, забрались в парилку.
У них и мочалки к тому же имелись,
А также Сазонов взял пива бутылку.

Урядник Сазонов разлегся на лавке,
Подставив свои ягодицы и спину,
И Маня хлестала его бородавки
Березовым веником, словно скотину.

Урядник Сазонов сопел умиленно,
А Маня, ругаясь сквозь зубы, потела.
И группа мужчин, замерев, вожделенно
Смотрела на Манино сочное тело.

Стояли они вдоль парилки по стенке,
Завидуя хором уряднику черно,
Сжимая руками худые коленки,
И взгляд оторвать не желали упорно.

Меж тем у Сазонова кончилось пиво.
Он встал, потянулся, как кошка в сметане,
Похлопал по мягкому месту игриво
Ладошками Маню и вышел из бани.

Урядник Сазонов на отдых в четверг
Поехал в дом отдыха. На две недели.
И всех отдыхающих сразу поверг
В прострацию так, что потом еле-еле

Пришли все в себя, так Сазонов был мил,
Так вежлив и предупредителен к дамам.
Казалось, всю жизнь он в Париже прожил,
Шатаясь по Луврам и по Нотр-Дамам.

При первой же встрече он «Здрасьте» сказал
Всем, кто был в столовой. Тут все обалдели.
И каждый жующий жевать перестал
И лишь на Сазонова дико глядели.

А он улыбнулся во все тридцать два
(Из чистого золота было шестнадцать),
Отхаркался в урну, не смазав едва,
Не переставая светло улыбаться.

Изысканно сев на положенный стул,
Урядник Сазонов поел с аппетитом.
Утерся платком, извинился, рыгнул,
Еще извинился. К стакану, налитом

Компотом, могучую длань распростер
И залпом в себя опрокинул небрежно.
И всем рассказал, как ему солитер
С трудом выводили. Ребеночка нежно

Погладил по маковке. Вилочку взял,
Которой до этого кушал котлету,
И очень изысканно поковырял
Зубцами в зубах своих. «Спичечки нету?» –

Спросил у мужчины с приличным брюшком,
А вилку отбросил, изрядно погнувши.
И вытер под мышками пестрым платком
Вспотевшее тело, пиджак расстегнувши.

А вечером дамы одна за другой
С Сазоновым просто с ума посходили.
Он всех ангажировал наперебой
На танцах, которые тут проходили.

Он с дамами этими протанцевал
Весь вечер подряд, при его-то артрите.
И только однажды, ламбаду прервал,
Сказав: «Я пойду помочусь, извините».

Урядник Сазонов четвертые сутки
Безвылазно дома сидел в туалете.
Желудок его, удивительно чуткий,
Дал полный отказ ресторанной котлете,

Которую он заказал в воскресенье,
С сержантом Петровой жируя с аванса,
Запив ее пивом и чаем с вареньем
И точку поставив в порыве брейк-данса.

Он выйти не смог в понедельник на службу,
В кишечнике тонком отметив слабинку.
Все проклял Сазонов: котлету и дружбу
С сержантом Петровой – не бабой – картинкой.

Ну что было делать? Он принял морфуши,
А школа подшефная как-то узнала
О страшном недуге и, на тебе, тут же
На помощь звено пионеров прислала.

Тимуровцы в галстуках красных и с горном
Застали Сазонова в полном упадке.
Он выдохся от беготни по уборным,
И вырван последний был лист из тетрадки.