Валентина Спирина - Девять Жизней. Фантастическая четверка

Голого льда, прозрачного, как стекло.

Где её сани плывут по волнам сугробов,

Где по утрам величаво зовут детей?

Я покорилась бы чарам её до гроба,

Прячась в чертоги морозные от потерь.

Пальцами одервенелыми, без перчаток,

Я бы касалась одежд и зеркальных стен.

Ноги её лобызать, растерзав зачаток

Вольности, встроившись в лучшую из систем —

Ай да сюжет, чтобы спели об этом барды!

Верю в её благосклонность теперь втройне!

Сани прибудут её под окно мансарды,

Где не кому-то осколок вонзился – мне —

Прямо на вдохе в раскрытую грудь ребенка

Годы назад. Оказалось – неправда – сплошь.

Многим – подарки, игрушки, каток и ёлка,

Мне же – разведать, куда положили нож.

…Я так жестоко пытаюсь принять присягу,

Улица давит пуховым седым челом,

Вот и лицо превратилось опять в бумагу,

Тоже не в силах краснеть и предвидеть взлом.

Я повинуюсь тебе, Королева Снега,

Будут и чувства, и нервы твоей едой.

Только из замка от Вечности нет побега,

Вечна Вселенная, крепок ее покрой.

На все оставшиеся времена.

Егор Летов

Полчища, войны, империи Хаоса,

Гаджет, стартап, небоскрёбы, пентхаусы,

Сеятель доброго, множитель вечного,

Дробь, знаменатель пути скоротечного,

Торты, фастфуды, житейские радости,

Норды, каджиты и прочие гадости,

Игры, программы и их компоненты,

Фото, заметки, смешные моменты,

Ночи, наушники, слёзы, рыдание,

Ссора, размолвка, уход, оправдание,

Йеннифэр, Геральт и Цири, Вызима,

Долгие дни, бесконечные зимы,

Вот ассасины, а вот тамплиеры,

Крепкий напиток, незнание меры,

Вязкие топи, весна запоздалая,

Лёгкая поступь и взгляды усталые,

Новое сердце, полёты, метели,

Поиск ответов, идеи, недели,

Ноты, теории, выходцы, пажити,

То, что вы мне никогда не расскажете,

Рьяные возгласы, шапки над городом,

Ясные знания, бритые бороды,

Что-нибудь важное, недопустимое,

В суть предложений порой невместимое,

Код разработчика, патч, обновление,

«Ты ж программист», непростое решение,

Снова размолвки, каджиты и гении,

Ложь и обман, пустота, подозрение,

Карты и компас, разведка на местности,

Смерть… и прыжок в глубину неизвестности.

Эта понятная многим оказия —

Жизни волшебное многообразие.

В огороде лук-порей,

Окна сплошь покрыты паром,

Много ходит упырей

По проспектам и бульварам.

Много лазает котов

По подъездам и подвалам:

Будь готов! – Всегда готов

Повстречаться с небывалым!

Тайны улиц и домов

По ночам зловеще воют.

Закрываясь на засов,

Вспоминаешь всё былое.

Не надеясь на разлёт

Пожилого с пережитым,

Рыба тронется об лёд.

Я иду сквозь снег и жито,

Сквозь долины и века,

Через выжженные степи.

Вот бы кружку молока

Подарить бетонным стенам…

Здесь деревня, там – аврал

Бьет из крана по подвалам.

Ты, конечно же, наврал,

Что сокровищ тут навалом.

Только мне не слушать вас,

А идти своей дорогой:

Перевал да перелаз,

Сосны, горные отроги…

…Не взойдут ни лук-порей,

Ни луна. И с лёгким паром!

Слишком много упырей

Ходят ночью по бульварам.

Нежная, славная панночка,

Милая польская панночка,

Что же вы так грустны?

Что вам не любо, лапочка,

Не по размеру шапочка,

Снятся дурные сны?

Панночке ночью грезится

Свет золотой Медведицы

В небе над мостовой.

Панночка бредит звёздами,

Лёгкой, неслышной поступью

Снова бежит домой.

Девушка не спесивая,

Пусть иногда плаксивая

Всё же – и страж дорог?

Следом за ней бессонница;

Панночка в листьях кроется,

Странная до сапог.

Кто на колени клонится,

Кто среди поля молится,

Слёзы даря земле?

Это дурная панночка.

Вот и намокла шапочка,

Руки опять в смоле.

Что происходит, милая?

Писаны судьбы вилами.

Ложь – это способ жить.

Что же Вы в поле плачете,

Будто за стены прячете

Всю молодую прыть?

Полно рыдать, не спрячете,

Воду за стены прачечной

Все же придется слить.

Кто-то поможет. Надо же!

Если не так? Вы барышня!

Всем укрепленья срыть!

…Нежная, славная панночка,

Милая польская панночка,

Лекарь давно оглох!

Вот, догнивает палочка,

Позеленела шапочка

И приготовлен гроб.

Выход, камнями стоптанный,

И Прометей прикованный.

Ясен другим исход.

Так что смиритесь, панночка,

Часики встали, панночка,

Кончился их завод.

Схватить автомат и убивать всех подряд

Или покончить с собой,

Если всерьез воспринимать этот мир».

Егор Летов.

Мы этот мир с тобой купили в складчину.

Купили вотчину, продали Гатчину.

Своей энергии сама растратчица,

Себе подрядчица, себе же вкладчица.

Ловить мне в вотчине, конечно, нечего,

Я здесь последняя, я здесь банальная,

Я на скале лежу с пробитой печенью,

Орёл, наручники, тщета провальная.

Я Прометеем смелым вам

Принёс огонь и фимиам,

Принёс открытие, привёз событие.

А вы затушите костры,

Вы расточительны, ослы,

А я спалю дома

и перекрытия.

Не надо ждать века, не надо мять бока,

Пока Иванушка заблеет козликом,

Домой бежать пока – и за рога быка,

И зло размножится проклятым кроликом.

Мы этот мир с тобой уже почистили,

Он весь повырезан, и мусор высосан,

Летают «маечки» по полю чистому,

От всех повылизан, из книги выписан.

Все люди счастливы в своих коробочках,

Ни электричества, ни телевизора,

Подземный сон одних, других по полочкам

Разложат местные под страхом вируса.

И больше никаких проблем —

7 миллиардов гнутых клемм.

Мечта историка, мечта искателя.

Эй, приглашаем на концерт

В поддержку добрых низких цен

На все оружие для всех мечтателей.

Ведь мы властители, Земли блюстители,

Ее поклонники, её читатели.

Оборонители или спасители,

Двойная серия, двойная братия.

Мы этот мир с тобой купили в складчину,

И здесь убить легко, и здесь любить легко,

Другим – потрачено, а нам – заплачено,

Полчеловечества наш ветер вылакал.

Томятся кости их, гремят запястья их

Под слоем почвенным, в гробу сколоченном,

А мы властители сосновой вязкости,

Растущей похоти, встающей в очередь.

И если ваше колдовство

Мое исправит шутовство, —

Я буду выжженной, как степь иссохшейся.

И если первый у богов

Стал Прометеем средь орлов, —

Пускай и власть моя теперь раскрошится.