Константин Хайт - Угнетение

© Константин Хайт, 2018

ISBN 978-5-4490-9543-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

В поэзии не должно быть рифмы и ритма. Рифма отжила себя: все интересные комбинации уже испробованы, любая рифма будет предсказуема и, если покопаться в истоках, можно найти несколько сотен стихотворений с точно такой же. Компьютер может писать рифмованные строчки, структурированные по слогам. Можно сделать программу, пишущую ямбом, хореем, дактилем, амфибрахием – любым существующим классическим и неклассическим размером. Нужно быть выше машин, выше компьютеров. Непредсказуемо и интересно только то, что не подчинено подобным ограничениям.

2

Поэзия должна бить наповал, должна удивлять и приоткрывать завесу того, что скрыто в глубине человеческой души. Некоторые её проявления призваны законсервировать момент, сохранить его для будущих переживаний (хайку); некоторые – должны быть сортом внутреннего монолога с попыткой привлечь изнутри других участников, образовать внутренний диа- или полилог, что-то для себя открыть; некоторые – выражать накопившееся чувство, вмещать в себя непереносимые избытки слишком ярких переживаний; некоторые – вызывать эти чувства, отсутствующие в данный момент, быть попыткой разбавить воцарившуюся тьму и немоту. Любое стихотворение должно вызывать ностальгию, должно служить своего рода проводником между реальным и нереальным, между жизнью которая дана и жизнью, которая могла бы быть, между собой теперешним и собой потенциальным.

3

Поэзия не несёт никакой функции: она ничего никому не должна.

4

Поэзия не стремится к целостности, к непротиворечивости. Она «должна оправдывать жизнь», а жизнь – бесцельная, хаотичная, противоречивая, непоследовательная, аритмичная субстанция. Не надо врать – не надо пытаться сделать поэзию отличной от жизни.

5

Писать следует только о том, что интересно автору по-настоящему, в данный момент. Потом ему может быть за это стыдно, или безразлично, а читатели могут найти это банальным или, наоборот, совершенно непонятным (ведь банальным мы называем то, что абсолютно понимаем, что для нас абсолютно неново). Не стоит подстраивать стихотворение под читателя, думая ошибочно, что без него оно не будет существовать. Дерево существует без человека, который его распилит на костёр. Писать следует так, как того просит первый зов, возникший в сердце при взятии в руки пера и пергамента.

6

Единственный объективный критерий, по которому можно оценивать творчество – это новизна, уникальность. Можно найти количество употреблений того или иного сочетания слов во всей предыдущей литературе, можно с математической точностью рассчитать частоту использования данных тем и данных мотивов, контекстов, драм, противоречий. Нужно пытаться быть уникальным, пытаться сделать что-то новое и рассказать об этом своим языком… Но если мы живём банальную, простую жизнь – то не стоит изгибаться змеёй и выдумывать о ней неподходящие, лживые эпитеты, поэтические обороты: выбирая между истиной и красотой, следует выбрать истину.

7

В проносящемся трамвае вечером под дождем, в разговоре двух проводников в поезде дальнего следования, в мертвом коте на обочине дороги куда больше поэзии, чем во всех когда-либо написанных словах. Слова умирают, чувства притупляются, заменяются одно другим, люди, когда-то считавшие какие-то максимы несомненными, умерли, другие еще не родились – но дождь вечен, смерть вечна, движение вечно. Я не творю дождь, поэт не творит смерть, но в своих словах он может попытаться создать приближенные к реальности модели. Он может претворить свои сокровенные фантазии, а может и не претворять…

8

Поэзия не должна быть рутинна, не должна по-обычному описывать обычные вещи, а если и описывает, то должна делать это с необычной точки зрения. Нельзя давать кухарке писать стихи про детей, нельзя позволять токарю на заводе писать стихотворения про токарный станок, нельзя, чтобы машинист писал про поезда. В поэзии не должно быть профессионализма, не должно быть прагматизма, поэзия – это место для приёма божественного наития, это поддон, разложенный на земле для ловли чего-то внеземного. Сталевар должен писать о звездах; астроном – о футболе; футболист – о варке чая; повар – о плантациях в Испании, где он никогда не был… Поэзия – это элитарное занятие, не каждому доступное, не для каждого открытое.

9

Как давным-давно заметили, «мир прекрасно обошелся бы без поэзии, еще лучше он обошелся бы без человека». Поэзия не нужна – без неё можно жить и многие без неё живут. Для того чтобы её сочинять нужен талант. Для того, чтобы воспринимать – тоже, отдельный. Один человек может писать прекрасные стихи, но быть совершенно неспособным их читать, и наоборот. В первую очередь стоит понять, есть ли у человека талант. Если его нет – врожденного, выстраданного, если нет навязчивой бессознательной необходимости чувствовать, страдать, писать – то поэзию следует бросить и никогда больше к ней не возвращаться. Задевать вскользь в беседах, работать учителем литературы, направляя в её мир своих учеников.

10

«Молитва перед концом времён – это и называется поэзия»

11

Поэзия – это отчаянная попытка жизни, о которой грезишь, проникнуть в жизнь, которой живёшь.

12

В борьбе со стыдом, возникающим при написании или прочтении того или иного стихотворения, стоит напоминать себе о существовании лирического героя, в чью биографию можно вложить самые постыдные детали, а в чьи суждения – самые абсурдные слова. Я прибегал к этому часто, от первого лица произнося фразы, с которыми ни капли не согласен; давая лирическому герою достигнуть полюса какого-либо чувства, сам при этом оставаясь точь-в-точь на линии экватора.

13

В основании любого творчества лежит сублимация: перенос на бумагу баталий, которым не суждено случиться в реальности. Враждуя со всем миром, боец должен иметь право победить его в творчестве. Поэзия позволяет сводить счёты.

Красота, рождаемая, по сути, тою же поэзией, поэтическим взглядом и чутьем, есть борьба против уродства. В журчании волшебного ручейка поэт ищет справедливость, не найденную в мире людей.

14

Человек изначально пуст: рождаясь, он ни знает ни слов, ни понятий. Когда ему объясняют, что одна вещь называется так, а другая иначе, он всё принимает на веру и без вопросов смиряется. Это не поэзия. Наименование вещей, присваивание им слов – не поэзия, поэзия рождается не между объектами и словами, а между словами и тем, как мы их воспринимаем в голове. Поэтому поэзия не может безболезненно переводиться. Поэтому важно чувствовать слово. Можно знать хоть сто тысяч разных слов, старых и новых, но использовать их невпопад, не чувствуя их гармонию, скрытую ритмику, собственные интимные взаимоотношения…