Олег Ладыженский - Перекресток

Стихи – редчайшие дары,
Стихи – натянутые нервы,
И это все не во-вторых,
И даже, право, не во-первых…

А если уйду – это, право, не важно,
Оставьте унынье врагам,
Плывет по теченью кораблик бумажный
К иным берегам,

Газетою – парус, и спичкою – мачта,
И время – широкой рекой,
Не надо, прошу вас, не хнычьте, не плачьте,
Махните рукой.

Уйдите домой и без слез помяните,
В бокалы налейте вина,
Пока еще солнце над вами в зените,
Пока не луна.

Пройдись за мною по тротуару,
Упрись мне в спину тяжелым взглядом,
Мне нужно знать, что ты где-то рядом,
С петлей и мылом, ножом и ядом,
С недобрым словом – моей наградой
За те грехи, что считал товаром.

Я торговал врассыпную, оптом,
Себе в убыток, смешной барышник,
Купец наивный – но только, слышишь,
Осанна в вышних нас не колышет,
Как поцелуй золотой малышки,
Когда башмак до прорехи стоптан.

Шагай за мной, человек мой черный,
Криви в усмешке сухие губы,
Твои движенья смешны и грубы,
Тебе поют водостока трубы,
Тебе метали лещи икру бы,
Когда б икринки – размером с четки,
А так, по малой – сдувайте щеки,
Раз ты – не демон, а я – не Врубель.

В безумном вальсе дома кружатся,
В ночном тумане шаги поманят,
В седом дурмане меня помянут,
Огни зажгутся в небесной манне –
Мне б в эти стены всем телом вжаться,
Да жжется кукиш в моем кармане,
Да гибнуть рано – пора рожаться.

Шагай за мною, нелепый призрак,
Пока есть время, пока не тризна.

Глоток луны из чаши неба
Горчит,
Тяжелый, черный запах хлеба
В ночи,
Шаги обиды за спиною,
Наискосок меж всем и мною –
Огонь свечи.

Колючий иней звезд на окнах
Студён,
Куда идешь? – вернее, кто к нам
Идёт,
Сминая годы, вехи, тени?
Курок ружья на мрачных стенах
Взведён.

Дома моргают вслед, не зная:
Мой? Твой?
Свисает облако, как знамя,
Над головой,
Наискосок меж всеми нами,
Унылым гибельным цунами –
Пса вой.

Оледенил весь мир потоп,
Оставив город на потом.

Отпусти ты меня в соловьиную ночь
Ненадолго,
Я тебе принесу новой песни зерно
На ладони,
Я тебе приведу снов горячий табун
Некрылатый,
Я ума притащу на озябшем горбу
Хоть палаты.

Отпусти, не держи, я грызу свою цепь,
Кровь из дёсен,
На душе – паутина, тоска на лице,
В пальцах – осень,
Мне бы грошиком в ночь, мне – копейкой во тьму
Кануть в нети,
И остаться совсем-рассовсем одному
На планете.

На коленях стою, бью поклоны, чудак,
Умоляю:
Отпусти, изрони милосердное «да» –
Отгуляю,
Отплачу, отслужу, отбегу и вернусь,
Виноватый,
Словно коврик, тебе на рассвете приснюсь
У кровати.

Наступи мне на горло, на спину, на все,
Что подставлю,
Урони на меня, что ли, томик Басе,
Хлопни ставней,
Погляди в золотое спросонья окно –
В очи змею…

Я распробовал ночь, как хмельное вино,
Я трезвею.

Ах, замутила сериал писательская братия,
Ах, здесь приволье и размах для творческих натур:
Влюбился в киндера киндрэт до полного кондратия,
А кадаверциан их спас, и полный ПехБычТур!

В каждом «конаническом» романе,
Если хорошенько потрясти,
Слышен сладкий хруст зеленых «money»,
Автором сжимаемых в горсти.

Придумать рифму к слову «пакля» –
Пустяк для авторов «Пентакля»!

Пехов Алексей красив
И усат,
Словно Горький он Максим
Стал писать:
У Максима просто «Мать»,
А у нас –
«Мать-1», «Мать-3», «Мать-5»,
Мать сто раз!

В Крыму отдыхая под трель автомата,
Моча из засады Антанту и НАТО,
Я думаю, глядя, как рвётся граната:
«Андрей Валентиныч! А может, не надо?..»

Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть о доверчивом киндрэте,
И у печали этой есть размах –
Она, как твердь, стоит на трех томах!

Один вампир у злых сосал,
А добрых всячески спасал –
Не страшен даже Страшный суд
Для тех, кто правильно сосут!

Если вам отбили копчик,
Стырив деньги из кармана,
Знайте: вы – герой романа
Гуманистки С. Прокопчик!

Был вожатый сто раз кряду
Изнасилован отрядом,
На суде сказали детки,
Что играли в «Игры рядом».

Старый дедушка Авдей
Любит творчество Олдей,
Он шибает первача
И читает «Путь Меча» –
Засыпая неизменно
На странице «Примеча…»

Донимают миражи,
Ну-ка, мудрый, подскажи-ка:
Это просто Вечный Жид
Или просто Вечный Жихарь?

Если вы сыграли в ящик,
К вам придет Ночной Смотрящий
И шепнет вам на ушко,
Как вам быть с прямой кишкой…

Наш мир красотами не манит
И к обитателям жесток,
Один на свете есть романтик,
И тот – асфальтовый каток!

Мчи, асфальтовый каток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг –
Лишь коснешься ты земли,
Быть по-моему вели:
Пусть на Логинова хлынут
Гонорарные рубли!

В чем сила, брат? А в правде, брат! –
«Ночной дозор» писал Рембрандт.
Но, со щитом иль на щите,
Старик скончался в нищете…

Не счесть друзей у фразы с завитушками,
Но и не счесть врагов –
Усыпан путь читательскими тушками
И клочьями мозгов…

Он талантлив и брутален
От кудрей до гениталий…

Легионы бесов пыжатся:
"Прописать Москве бы ижицу!
Да сильна Москва до ужаса –
Ишь, какие кадры тужатся…"

Накачали бицепсы и лбы,
Бластерами пол-Вселенной вымели,
И кричишь, оглохнув от пальбы:
"Люди, где вы? Неужели вымерли?!