Феликс Кривин - Круги на песке

В доме улитки
Открыта калитка
Для всех соседок улиток.
Но сколько улиток,
Столько калиток,
И все широко открыты.

У каждой калитки
Сидит по улитке,
У каждой досуга в избытке.
Соседки,
Бросайте свои калитки!
Пожалуйте в гости
К улитке!

Пожалуйста, бросьте!
Пожалуйста, бросьте!
Пожалуйста, бросьте
Калитки!
Пожалуйте в гости!
Пожалуйте в гости!
Пожалуйте в гости
К улитке!

Но собственный дом
Не покинет улитка,
Чтоб в гости
Пожаловать к вам.
И ползают в гости
Дома и калитки,
Улитки —
Сидят по домам.

Мы с ним стояли в центре города,
Обычай города наруша.
На нем, по голубому борту,
Краснело робкое: «Илюша».

Но он, такой нескладный в городе,
Был настоящим самолетом.
С его крыла взлетая, голуби
Учились у него полетам.

Кружились птицы беззаботные,
А он, бывалый авиатор,
Был отстранен от дела летного
И превращен в кинотеатр.

Он развлекает юных зрителей
И надрывает чью-то душу,
Но не экранными событиями,
А скромной надписью: «Илюша».

И навсегда к земле прикованы
Его могучие детали…
Мы помолчали, как знакомые.
Над нами голуби летали.

Шел по улице солдат,
Раз,
Два,
Три,
Четыре,
В зябкий месяц листопад,
Раз,
Два,
Три,
Четыре.

Шел походкой строевой.
Листья в воздухе кружились,
Листья под ноги ложились
И сдавали высоту за высотой.

В хмурый месяц листопад
Город был ненастьем занят.
Шел по улице солдат
Перед строем мокрых зданий.

И, равнение держа
И в почтении высоком,
Не сводили с пария окон
Все четыреста четыре этажа,

И — светлели небеса,
Оживала вся природа,
За каких-то полчаса
Изменилось время года.

Землю солнцем одарив,
Расступились в небе тучи
(Озадачил этот случай
Все барометры и все календари).

Шел по улице солдат,
Раз,
Два,
Три,
Четыре,
В славный месяц листопад,
Раз,
Два,
Три,
Четыре.

Город в солнце утонул,
Будто лето снова рядом
В день осенний листопада…
Потому что шел солдат не на войну.

У дерева кверху расходятся ветви,
Чтоб там повстречаться с другими деревьями,
Найти себе новых друзей и подруг.
Не так ли и мы, повзрослевшие дети,
Расходимся на вершинах времени,
Чтоб встретиться с миром, который вокруг?..

Как просто для кого-то стать судьбой!
Однажды я пришел в библиотеку
И книгу взял, которая полвека
Пылилась там в обложке голубой.

Ее еще никто не раскрывал.
За этот срок, неумолимо долгий,
Она еще не покидала полки.
Но я пришел — и час ее настал.

Мне эту книгу выдали домой,
И я читал ее, благоговея,
И чувствовал, что становлюсь умнее…
Да, очевидно, час настал и мой.

Как будто это не она, а я
Пылился в ожидании полвека.
Но избегала книга человека,
Свой главный смысл до времени храня.

Бездумный Случай в щедрости слепой
Немало встреч дарует нам чудесных.
Но никогда при этом не известно,
Кто для кого становится судьбой.

Я храню в потрепанном конверте
Документ особого значения:
Старое «Свидетельство о смерти»
С выцветшей поправкой: «о рождении».

Видимо, рождений был избыток
Там, где эти справки выдавались.
На рожденье кончились лимиты,
А на смерть лимиты оставались.

Очень трудный случай оказался,
Тут бы мне расстаться с белым светом.
Хорошо, что бог работал в загсе,
Хорошо, что был он человеком.

Смерть идет на всякие уловки,
И не раз мне опыт пригодился,
Что в такой опасной обстановке
Я тогда не умер, а родился.

На солнце щурился малыш,
Вертя в руке кристалл:
Вот так посмотришь —
Камень рыж,
Вот так посмотришь —
Ал.
А так посмотришь —
Камень желт.

Малыш еще не знал,
Что мир, в который он пришел, —
Один большой кристалл.

И жизнь, что будет впереди,
Окажется такой:
Из детства смотришь —
Цвет один,
Из старости —
Другой.

И все-таки я верю, верю:
Кому-то жизнь моя видна.
Переминаются деревья,
Но не отходят от окна.

Их ветер тормошит и гонит:
На свете столько разных мест!
А вот у них к моей персоне
Не угасает интерес.

И жизнь моя, совсем простая,
Для них, наверно, не пустяк…
И я живу.
И твердо знаю,
Что жить на свете нужно так,

Чтоб вызывать к себе доверье,
Чтоб чем-то жизнь была полна,
Чтоб молчаливые деревья
Не отходили от окна.

Детей русалок находят в морской капусте.
Детей русалок приносят летучие рыбы.
И дети растут, и русалки стареют и с грустью
Отводят глаза от всезнающих детских улыбок.

Давно ли вы, дети, беспечно гоняли в салки?
И кто мог подумать, что вы догоняете взрослых?
Из детства не видно, что короток век у русалки:
Все кажется рано, и вдруг замечаешь: поздно!

Ну, что вы, русалки! Ведь это не повод для грусти.
Пускай настоящее прошлому скажет спасибо,
Украдкой вздохнув о далекой, прекрасной капусте,
К которой слетались такие летучие рыбы.

Играет старость в грелки, не в горелки
И не на счастье бьет свои тарелки.
Но все-таки, хоть трудно с ней ужиться,
Никто не хочет старости лишиться.

Не смотри на годы, не смотри,
Не живи календарю в угоду.
Мы отменим все календари,
Чтоб тебя не торопили годы,
Чтоб, не омрачая небосвода,
Проносилось время над тобой,
Чтоб была ты вечно молодой,
Как тебя задумала природа.

Считал ветер волны — и сбился со счета.
И стонет, и воет, и море клянет он.
Брось, ветер!
О прошлом грустить не пристало!
Считай — и считай, что считаешь сначала.

Считал человек торопливые годы,
Что прочь уплывали, как быстрые воды.
В ушедших годах утешения мало:
Живи — и считай, что считаешь сначала!

Любая точка действительности — дорога в страну фантазии,
И в этом удивительная особенность каждого детства.
Любая точка фантазии — дорога обратно в действительность:
Взрослому в небе фантазии не на что опереться.