Наталья Лайдинен - Солнечные стрелы

Карма в круге – сансара-мельница,
Ветер крыльями крутит бурно.
Мы с тобой непременно встретимся,
Когда время столкнет Сатурны.

Все разрушится. Видишь зарево?
В нем разлуки пылают прошлые.
Мы друг друга узнаем заново,
Обретенью в объятья брошены.

Переходные знаки. Истово
В сердце боль и страданье странствуют.
Именами играют, числами,
Отражениями, пространствами.

А глаза ледяные, синие,
В них вселенная рыбой плещется.
Пилигримы бредут пустынями,
Столкновенья приводят к трещинам

Оболочек. Восстав из пламени,
Обернись – и забвенье кончится.
В рассекреченных руслах памяти
Жив дракон. Он обвил нас кольцами!

Тугая спираль – бег времени
До ложа в пространстве цинковом!
Не встретимся мы, безверные,
В убежище гиацинтовом;

На пляже другой Венеции
Колоды крутить цыганские!
Не вымолить индульгенции
Для нищих с кровями царскими!

В созвездиях все наследие,
А жизнь пропадет на паперти.
Пророки любви последние —
Не постники и не праведники.

Веками хранили истину
От бегства и от отчаяния.
Друг друга познали мыслями,
Виденьями изначальными.

Мы в сердце сомненьем ранены
И небом в уста целованы.
– Держи меня крепче, ангел мой,
Чтоб вместе лететь в безмолвие…

Быть твореньем – нелегкое ремесло,
Что ни миг – то выбор, а может, два.
Неизвестно имя, молчит число
И скрывают подлинный смысл слова.

В коридоре враждебно глядит трюмо:
– В мир иной? Пожелаю умерить прыть!
Приходи, прочитаю его письмо,
Так как дольше – не собираюсь хранить.

И вообще, мне пора. Где-то был чемодан,
И в квартире прежде скрипела дверь…
Погружаясь в волны чужих нирван,
Избежать нельзя случайных потерь.

Прозревая время, сказал пророк,
Что придет за стадом седой Машиах,
Но пока не вышел свиданья срок,
Никаких вестей – только смута и страх.

И венец созданья всегда один,
Будь хоть рядом царь и толпа цыган!
Пусть вина нальет от души Бог Сын,
Чтоб ты был сегодня смертельно пьян!

За таким весельем – гудеть беде!
Сколько хватит силы – гуляй, танцуй!..
Нам бегущий, как посуху, по воде,
Что оставил? Притчи – да поцелуй.

И что делать с этим венцом щедрот?
Если только следом рубить кресты
И идти сквозь море сомнений вброд
До последней долгой своей версты.

Когда я становлюсь блондинкой,
То все ощущаю совсем по-другому:
Сижу в кафе, брожу невидимкой
В толпе среди сотни старых знакомых.

Как будто я примерила маску
Старинную, что скрывает личность,
Ушла, как фреска, под новую краску,
Замуровалась в подвал кирпичный.

Я лишь зеро, сто чужих биографий
Могу придумать, сто разных жизней
Прожить, улыбаясь с тех фотографий,
Лживых, как сны, поблекших и жидких.

Но мною каждый из встречных узнан,
Я наблюдаю стеклом на стенах,
Как время в виде больной медузы
Шипит и бьется, кричит до пены,

Ища пропажу, желая действий
И жертв в судьбе. С темной амальгамы
Глядит двойник и легко, по-детски,
Вдруг узнает в новом акте драмы

Себя – и значит, прозрачен кокон,
Нет больше смысла для игр в прятки!
Выныриваю, разбросав осколки:
– Как призраки на реальность – падки!

Иду по лестнице, все вверх по лестнице…

Считаю дни и шаги – устала я,
Душа давно по ступеням клочьями,
Казалось снизу – стремянка малая,
За веком век, а никак не кончится!
Иду по лестнице, все вверх по лестнице…

Не отпускает: кружит пролетами,
Винтами вьется, петляет, путает,
А так хотелось – взлететь бесплотною! —
Только перила стегают прутьями.

Иду по лестнице, все вверх по лестнице…

А рядом ангелы, а рядом демоны,
Но пригляделась – все на одно лицо,
В попытке шага, в пространство сделанном,
Так близок праведник с подлецом.

Иду по лестнице, все вверх по лестнице…

Борюсь с сомненьями, борюсь с предчувствьями,
Взбираюсь тяжко, сгибаюсь мыслями,
За нетерпенье души плачу ли я,
Но сил уж нет. Высота – не близится.

Иду по лестнице, все вверх по лестнице…

Вниз не спускаются – вниз лишь срываются,
В ночи мелькают шальными искрами
И вновь карабкаются, стараются —
Пути наверх не бывают быстрыми…
Иду по лестнице, все вверх по лестнице…

Придешь ли вестницей, судьба ль повеситься,
Но через бисер скользнувших месяцев
Ногами резвыми – да прыг по лезвиям!
И уговоры все – неуместные.

Ползком по лестнице, бегом по лестнице.
Но только вверх, где сиянье грезится!..

Замысел, мука ли, милость,
Только завещано: длись!
Десять колен растворились,
Десять колен разошлись.

Кружит нелегкое время
По миру манну-метель,
Всюду развеяно семя
Страсти твоей, Исраэль!

Сколько нас бродит по свету,
Пасынков с искрой в сердцах?
Все мы внебрачные дети
В поисках Бога Отца.

В примесях крови мятутся
Мудрость, и память, и плен…
Заново где-то сойдутся
Вечных двенадцать колен!

Когда задохнешься зноем,
Уже нестерпимо без
Присутствия! Паранойя —
Навязчивая болезнь.

Сродни наркоманской ломке,
Предельно вострит чутье:
У тысячной незнакомки
Как будто лицо мое.

Мучительным наслажденьем
Желанье бурлит в крови:
Я сделалась наважденьем
Проклятой твоей любви.

Теперь от звериной страсти
Где скрыться, куда бежать?
Препятствия только дразнят,
Опасно вздувая жар.

Упрямо в котле геенны
Кипит воспаленный мозг:
Огня высочайший гений
И самый жестокий монстр

Внушает: ни дня без встречи!
Выслеживать, мучить, красть!
Вгрызаться в сознанье, печень,
Стать частью, как тень, как пясть!

Ты жаждешь не только тела
Быть идолом, госпожой,
Но властвовать – без раздела! —
Над вольной моей душой.

Сердце стучит – приближается час:
Что-то случится безумное в нас,
То, о чем знали давно мы, но просто забыли.
Ты, улыбаясь, танцуешь со мной,
А я вижу крылья у тебя за спиной,
Меня накрывают, как ночь, эти черные крылья.