Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Хотя богач — не вор и не злодей,
Хотя к беде он не привел людей,

Он оказался бессердечным, черствым,
Не представал пред господом с покорством.

Он жил, умножить прибыли спеша,
А между тем на убыль шла душа.

В юдоли сей овца не лучше волка,
Равно от них нет никакого толка.

В земле зарытых жемчугов не счесть,—
Нельзя одеться в них, нельзя их съесть!

А мы ни стад, ни пашен, ни жемчужин
Не отберем: нам бренный мир не нужен!

Ушли, — и мир без них суров и хмур,—
Царь Фаридун, Ирадж, и Салм, и Тур.

Кавуса нет, нет больше Кей-Кубада,
Нет и других, чью славу помнить надо.

Не ведал благородства мой отец,
Настал и притеснителю конец.

Из тех великих кто остался ныне?
Как можно спорить с господом в гордыне?

Ты раздели богатства меж людьми,
Себе и волоска ты не возьми.

Дай денег тем, чье тело неприкрыто,
Чье сердце долгой горестью разбито,

А также старцам деньги ты вручи:
Их, нищих, презирают богачи,

А также тем, что кое-что имели,
Потом проели и живут без цели,

А также тем, кто по уши в долгах,
Торгуют, но нуждаются в деньгах,

А также детям, чьи отцы — в могиле,
Ушли, но им богатств не накопили,

И женам без мужей, что в ремесле
Несведущи и чахнут на земле,

Ты раздари богатства людям хижин,
Ты озари несчастных, кто унижен.

Когда вернешься во дворец назад,
Ты не ищи в земле зарытый клад.

Чтоб не стонал от горя скряга старый,
Оставь ему зарытые динары.

Как прах, динары будет он беречь,—
Ему бы самому в могилу лечь!

Да милость небосвод к тебе проявит,
Да за добро народ тебя прославит».

К письму царя приложена печать,
И вестник в путь отправился опять.

Был некий муж по имени Маздак,
Разумен, просвещен, исполнен благ.

Настойчивый, красноречивый, властный,
Сей муж Кубада поучал всечасно.

Он был руководителем царя,
Он был казнохранителем царя…

От засухи не стало в мире пищи,
Высокородный голодал и нищий.

На небе тучки не было нигде,
Забыл Иран о снеге и дожде.

Пришли вельможи во дворец Кубада:
Земля суха, а людям хлеба надо.

Сказал Маздак: «Вас может царь спасти,
К надежде он укажет вам пути».

А сам пришел к властителю державы
И молвил: «Государь великий, правый!

Найду ли я ответ своим словам,
Когда один вопрос тебе задам?»

Ответствовал Кубад: «Скажи мне слово,
Высокой чести послужи ты снова».

Сказал Маздак: «Ужаленный змеей,
Несчастный собирался в мир иной,

А некто был с противоядьем рядом,
Но не помог отравленному ядом.

Решай же: какова его вина?
Мала, ничтожна снадобья цена!»

Ответил так властитель государства:
«Убийца — тот, кто пожалел лекарство!

Пусть родичи его найдут и с ним
Придут на площадь: мы его казним».

Когда Маздак ответ царя услышал,
Он к людям, жаждущим спасенья, вышел,

Сказал им: «Я беседовал с царем,
Осведомлен владыка обо всем,

Ко мне придите завтра вы с зарею,—
Дорогу к справедливости открою».

Ушли, вернулись на заре назад,
В отчаянье сердца, умы кипят.

Маздак, вельмож увидев утром рано,
В покои поспешил царя Ирана

И молвил: «Прозорливый государь,
Могучий и счастливый государь!

Ответив мне, ты мне явил доверье,
Как будто отпер запертые двери.

Когда ты мне соизволенье дашь,
Скажу я слово, о вожатый наш!»

А царь: «Скажи, не ведая смущенья,
Царю твои полезны поученья».

Сказал Маздак: «О царь, живи вовек!
Допустим, что закован человек.

Без хлеба, в тяжких муках смерть он примет,
А некто в это время хлеб отнимет.

Как наказать того, кто отнял хлеб,
Кто не хотел, чтоб страждущий окреп,

А между тем, — ответь мне, царь верховный,—
Умен, богобоязнен был виновный?»

Сказал владыка: «Пусть его казнят:
Не убивал, но в смерти виноват».

Маздак, склонившись ниц, коснулся праха,
Стремительно покинул шаханшаха.

Голодным людям отдал он приказ:
«К амбарам отправляйтесь вы тотчас,

Да будет каждый наделен пшеницей,
А спросят плату, — пусть воздаст сторицей».

Он людям и свое добро вручил,
Чтоб каждый житель долю получил.

Голодные, и молодой и старый,
Тут ринулись, разграбили амбары

Царя царей и городских господ:
Ведь должен был насытиться народ!

Доносчики при виде преступленья
Отправились к царю без промедленья:

Амбары, мол, разграблены сполна,
Лежит, мол, на Маздаке вся вина.

Маздаку повелел Кубад явиться,
Спросил: «Зачем разграблена пшеница?»

А тот: «Пребудь бессмертным, царь царей,
И разум речью насыщай своей.

Пересказал я толпам слово в слово
То, что услышал от царя земного:

Змеей ужален, некто заболел,
Другой ему лекарство пожалел.

Сказал мне о больном властитель царства.
Сказал о том, кто пожалел лекарство:

«Когда умрет ужаленный змеей
И снадобья не даст ему другой,

То вправе человек убить злодея:
Не спас больного, снадобьем владея».

Лекарство для голодного — еда,
А сытым неизвестна в ней нужда.

Поймет владыка, что к добру стремится:
Без пользы в закромах лежит пшеница.

Повсюду голод, входит смерть в дома,
Виной — нетронутые закрома».

Не знал Кубад, как выбраться из мрака,
Услышал он добро в словах Маздака.

Он вопрошал — и получил ответ,
В душе Маздака он увидел свет.