Андрей Шацков - Осенняя женщина (сборник стихотворений)

Как совесть – себе неверна,

Природа свершает злодейство.

Приходит за лето цена —

Осеннее равное денствье.

Как горек презрительный зрак

С коростою клюквы болота.

На цепи сажают собак

И в дом запирают ворота.

И осень играет в бору

В орлянку листами,

без правил.

Распяты на зябком ветру

Рябинные Петр и Павел.

И воронов черных зола

Кружит посреди мелколесья.

И с памятью худы дела

В качнувшийся миг равновесья.

Поземки, как лисьи хвосты,

Юлят средь проселочной грязи,

И жгут без пощады мосты,

И рушат судьбинные связи.

И ночь набирает права,

И день в половине седьмого

Угаснет, как эти слова,

Как это прощальное слово.

И снова – чадящее пламя зари,

И снова – туман пеленою.

Опять над Россией кружат снегири —

Кружат снегири надо мною.

Опять на кострах погребальных палят

Кленовые листья резные,

Опять над Россией метет листопад —

Метет листопад над Россией.

И медленно канут в былые века

Объятья на клеверном стоге.

Опять на Покров выпадают снега —

Снега покрывают дороги.

И, ведая наши худые дела,

Летят, унесенные грустью,

Крестом распростертые птичьи крыла…

Предзимье кочует над Русью!

Дни поздней осени бранят обыкновенно,

Но мне она мила…

В предутреннем качании дерев

Есть место ворожбе и святотатству.

Зачем их растревоженному братству

Случайной птицы утренний напев,

Когда зиме вот-вот настанет срок

И рубище листвы укроет озимь?

Но буйствует невиданная осень

И уходить не хочет за порог

Очерченный, прогнозам вопреки,

Безжалостной, но мудрою природой.

Сто лет такою теплою погодой

Не хвастали друг другу старики.

И снова лес смятением объят,

Что затаился где-то лютый холод

И будет ветер, мрак и волчий голод

И снегопадом станет листопад.

Но ночь ясна. И будет ясен день,

Хоть смысл загадок осени не ясен —

Ее закат печален и прекрасен

И осия?нна сумрачная сень.

И, с птичьей стаей в воздухе паря,

Кружится над заветными местами

Несбывшимися осени мечтами —

Последний лист, как лист календаря.

Погружаюсь в зиму, словно в Лету.

Разбиваю сердцем первый лед.

Наблюдаю снежного балета

Без души исполненный полет.

Вспоминаю, лежа на диване,

Пасторально-выставочный вид:

Бабье лето в пестром сарафане

По-над Рузы берегом стоит.

Но в излом покрытых пылью стекол

Торопливо, душу бередя,

Мокрыми копытами зацокал

Мутный вал холодного дождя.

Отойдут сомнения и сроки.

Все покроют грузные снега:

Грязно-таракании дороги,

Треугольно-колкие стога.

Вот и все… Кончается предзимье.

Гонит ветер придорожный прах.

Вот и все… Осталось только имя,

Да и то застыло на губах.

Вот опять особенное что-то

Для чего, не знаю, губишь ты.

Отступаю с боем, как пехота,

И стихи сжигаю, как мосты.

Тоска над русскими равнинами.

О прошлом грезит каждый стог.

Опять над мокрыми купи’ нами

Стожары зажигает Бог.

Опять над заводью рассеянно

Курлычат в небе журавли.

Опять на родине Есенина

Свечу крестильную зажгли.

Застыла на осенней паперти

Россия с нищенской сумой.

С печальным взором Богоматери

Над скоморошьей Хохломой.

Над вековым Рязанским углищем,

Познавшим ратную беду.

Над воровским набатным Угличем,

Не уберегшим сироту.

Но в мире нет желанней болести

И нет прекраснее пути,

Чем по великой русской волости

Стезей осеннею пройти.

Чтоб вновь успеть вернуться,

к зазимью

В юдоль отцовскую спеша,

Чтоб не упало небо на землю

И не обуглилась душа.

На города, леса и веси,

На скаты крыш и поймы рек,

Как телеграмма с грустной вестью,

Неотвратимо падал снег.

О, сколько нежности и лени

В снегах, летящих без конца…

Сугробов белые колени

Согнула вьюга у крыльца.

Лежало русское пространство,

Надсадно кашляя пургой,

Передний край степного ханства,

Окраин запада изгой.

Но Божьим промыслом хранимо

Из края в край, из века в век…

Над всей землей неутомимо,

Неотвратимо падал снег!

Был сон тягуч – не тот, который в руку,

А тот, который длится, как кошмар.

В дымящуюся холодом излуку

Речной пращи скатился солнца шар.

Смутны пути, судьба на перекрестьи,

И высоко до утренней звезды.

На волчьей свадьбе снова будут песьи

Предательски поджатые хвосты.

Что служится: заутреня, вечерня?

Закатный сполох яростен и ал.

Где козыри? Пошлет Никола черви

Иль вновь Аггей кресты наколдовал?

Декабрь хмур, и смотрят даты хмуро

С оставшихся листов календаря.

Безвременье… В чащобах сонных Бурый

Не ведает коварства декабря.

И длятся сны, и нет тому прощенья,

Кто предал соловьиные сады.

И тянут нить до праздника Крещенья

Раздвоенные ворога следы.

Владимиру Фирсову

Час сумерек… Клеймена, но чиста,

Россия спит под ватным одеялом

Порош, укрывших землю снежным палом

В преддверии рождения Христа.

Час сумерек… Уже не ждешь гостей.

Вот-вот огонь затеплит печи дома.

Сиренева полоска окоема,

И в рамках окон нежная пастель.

Час Родины, раздумий о судьбе

Насельников бескрайнего простора,

Наследников величья и позора,

Неистовых в работе и гульбе.

Грязь Родины – не Божия роса.

Противовес крестов и обелисков.

Наград посмертных и расстрельных

списков,

И ангелов России голоса.

Час сумерек… Вечерняя заря

Открыла в небо горние ворота

Душе, что ждет канун солнцеворота,

Терзая горло песней снегиря.

Мы все уходим в чужедальний мир,

Не ведая назначенного часа.

Лишь елей запорошенных ампир

Застынет, как прощальная украса

Короткого последнего пути.

Когда одна останется забота,

Как от ворот родительских пройти

В разверзнутые Вечности ворота.

Земля хранит тепло твоих шагов,

И носит ветер отголоски эха,

Звеневшего средь низких берегов