Эдуард Лимонов - А Старый пират…

Не священная дева с перстами,
Но горячая сукина дочь,
Всласть поросшая волосами
Зверь со спущенными трусами,
Сиськи выпучились холмами,
Она снилась в ночи мне, точь в точь,

Как собака большая сидела…
Но стеклянными стали глаза,
Встала, вытерлась, прокряхтела,
Свою сбрую напялив на тело,
Шла вонючая как коза…

Трупы животных, трупы цветов,
Трупы больших городов,
Трупы слонов, злые трупики птиц,
Бледные трупы девиц.

Запах тяжёлый со смерти полей
Запаха нет тяжелей.
Он распадается запах на
Запах гниения, запах говна…

Запах гнилых чёрно-сизых зубов,
Запах грязных штанов,
Запахи потные гениталий
Даже у выходцев из Италий,

Запахи роз и раздавленных ран.
Мрут и за Библию, и за Коран.
Здесь убивают и здесь же рожают
Трупы таскают… Жрут и икают…

Давно на радио «Свобода»
Нам не звучали, Наташ а !
Нам крики нашего народа,
Где ты, о русская душа?!

На НТВ не поселилась,
Канал «Россия» не пригрел,
Последний раз ты скорбно билась,
Когда Совета был расстрел?

Но коль сидят в тюрьме нацболы
В «Бутырках» или же в «Крестах»,
То слышим мы небес глаголы
И Боги вьются в небесах…

Ты хочешь быть несчастной?
Так приходи ко мне!
Со мной все невозможно:
Ни ездить по стране,

Ни строить наши планы,
Ведь времени в обрез,
Ни достигать Нирваны,
Ни жить заботы без.

Такие мои г о ды,
Не долгие год а
Из всей большой свободы
Нам лишь доступны, да,

Конвульсии, подружка!
Нас голые тела,
Ты весь мой торс, девчушка,
Собою обняла.

Я вижу мы разн я тся,
Я — старый, ты — свежа,
Разделись и пытаться…
Пытаются, дрожа…

И входит в твое тело,
И трёт его, и трёт,
И трёт его умело,
Я, кто совсем не тот…

Бородатые боги, загорелые боги,
Клиновидные бороды, сильные ноги…
Тащут в плен? или тащут спасти?
Женщин влажных во влажной горсти.

Фиолетовых скал нависает обуза,
Пифагор на песке чертит гипотенузу,
И Сократ, взявши за руку Алкивиада,
Вдоль гуляет по пляжу, который зовётся Эллада…

Бородатые Боги на склеенных греческих вазах
Волочатся за нимфами, прочно увязли в проказах,
Времена отдаленные. Правят там Киры, Камбизы,
Освежающе шею щекочут там бризы…

Температура около нуля,
Обледенелый корпус корабля,
Стремит на юг блистательное тело
И чайка подлая над ухом прохрипела,
Что впереди «Земля! Земля! Земля!».

Не женщины в набедренных повязках,
Но эскимосы хмурые в «алясках»
Моторы согревают, и следят
За кораблём холодными глазами,
Тем, на котором мы стоим с усами.
И бороды нас по ветру летят!

Проснулся. Встал,
А время пять…
И невозможно спать
И не о чем мечтать…

Когда бы жизнь я смог начать…
Представьте, с самого начала,
Я б эту захотел кровать?
И этот сгусток одеяла?

Я захотел бы Вас, рассвет?
И Вас — небес хребты, отроги..?
Стою один в шейсят шесть лет…
Стою чего-то на пороге…

Автограф банды подмосковной.
Фашистский знак. Большой кулак.
Вот — визг трагедии любовной
Несчастный высек на стенах:

«Наташка — сука!» он взорвался,
Но этой девки телефон
Закрашен чёрным оказался…
Любовник нет, не отомщён…

А мы идём среди сугробов,
Подросток, трое мужиков,
Бетонных посреди чертогов
Советский отдых был здоров.

Пловчиха в воду прыгнуть тщится,
Гребец занёс своё весло,
Беседка над рекой лоснится,
Беседку эко вознесло!

Прохожие и наркоманы,
Возможно, есть здесь и маньяк,
В весенний день тупы и пьяны
Здесь бродят люди кое-как…

Летал по небу пламенея
Дракон из мяса и огня.
И современники Кащея
Смотрели в страхе на меня.

Я, помню, сверху с визгом падал,
Я, помню, разрывал их вдоль
И становились они падаль,
А я — мистический король!

Невесту взбрасывал на шею,
Она держалась за меня,
И мчал её, как я умею, ―
Дракон из мяса и огня.

Созвездья, свечек огоньками
Планеты с жёсткими боками
И Боги, слабые как моль,
Я ей показывал, король.

Потом в вонючую пещеру
Её затаскивал и пил,
Как подобает кавалеру
Её любовью изводил.

И чахла девушка простая,
И умирала от любви,
Мне волосы перебирая
Мои мне рыжие, в крови…

Шесть градусов. Снег грязный и дырявый.
Пришла в Москву прогорклая весна.
Все девочки пригожи и кудрявы,
А мальчики лишились напрочь сна.

Придти в кафе, спросить два пальца виски,
Затем идти, ступая в воду луж…
Вы говорите, леди, по-английски?
I do speak English, have no problem, уж…

Так встретились на полотне бульвара,
От воздуха кружилась голова,
Сама собой образовалась пара,
Когда звучат английские слова.

Вы не боитесь, леди, привидений?
Я их боюсь, how terrible they are!
И от её столь сладких ударений
Как жёлтый шар взорвался весь бульвар!

Пожилые джентельмены
Очень часто крепко дружат
Фауст, лифты бдит в три смены,
Мефистофель-с, в морге служат.

Ходят в гости. Друг для друга
Карты вечером тасуют.
Лифтов нелегка обслуга,
В морге тоже не ликуют…

Параллельно этой паре
Пара девок есть нахальных,
Девки грязные в угаре
Под парами шуток сальных

С Поварской и на Тверскую
На ночных автомобилях
Ездят, спелые, вкрутую,
В модных платьях и на шпилях.

Жизнь свою пренебрегают,
В клубе «Dolls» трясут телами,
Мефис с Фаустом зевают
И качают головами…

Девки-девки, что Вам надо?
Что Вы мчитесь по столице?
Выпить ярость винограда
Как разбуженные птицы…

Вот уселись в лифт телами,
Крепко пахнут, словно звери,
Девки, я прощаюсь с Вами,
Затворились Ваши двери…

Лифта тросы разорвались,
Девки с грохотом убились,
Фауст с Тофелем смеялись,
Шнапсу вечером напились…

Тумбола-тумбола, девочка-лайка
В Питере мокром на свете жила,
Девка еврейка, а не малайка ―
Это меняет нам в корне дела…