Луис Камоэнс - Лузиады. Сонеты

Пройдет ли это все когда-нибудь?

Я встарь Любовью жил.

Умел в Любви лишь то, что ново,

И в жажде необычного улова

Предмет Любви менял я без труда.

Сменялась увлечений череда,

И одному соблазну для другого

Я изменял, не сдерживая слова,

И новый пламень вспыхивал тогда.

А если я, бывало, бремя сброшу,

То лишь как тот, кто скидывает ношу,

Чтобы затем устать еще сильней.

Тебе, Любовь, за эти муки слава!

В них цель твоя, они твоя забава,

Страданья тех невозвратимых дней.

Когда брожу я по лугам зеленым,

Везде за мной летит пичужка вслед.

Она забыла счастье прежних лет

И наслажденье счастьем обретенным.

Я от людей бегу к речным затонам,

Она и здесь мой спутник, мой сосед.

Друг другу мы дарим забвенье бед,

Обоим легче в горе разделенном.

И все ж она счастливей! Пусть навек

Она былое благо утеряла, —

Ей не мешают в чаще плакать сиро.

Куда несчастней создан человек!

Чтобы дышать — и воздуха мне мало,

А чтобы жить — мне мало даже мира.

Я воспевал минувшие года,

Теперь ловлю их отголоски жадно.

От старых песен — пусть я пел нескладно —

Вскипают слезы, новые всегда.

Я пел — давно ли? — сам забыл когда,

И был судьбой обманут беспощадно.

Но в горестях бывает так отрадна

Воспоминаний беглая чреда.

Я пел, — и что ж? — обманут в том, что свято:

Не в жажде наслаждений, но в доверье.

Я пел и слышал звон цепей у ног.

Но не Надежда в этом виновата,

Ведь в мире всюду ложь и лицемерье,

А ошибаться может даже Рок.

Зачем Надежда лжет мне, как всегда,

Зачем Судьба скликает беды снова?

Не может быть возврата для былого,

И вспять не обращаются года.

Так пусть идут, проходят без следа

Свидетелями жребия людского,

Один всегда отличен от другого.

Но и с мечтой не сходен никогда.

Что так любил я, с чем душа сроднилась,

Все стало чуждым, все переменилось,

Я постарел, утратил к жизни вкус.

Меня Судьба замкнула в круг проклятый,

Но Время — счастья злобный соглядатай —

Надежд убитых множит тяжкий груз.

То случай иль судьба — не все ль равно, —

Однажды Вечность в мир Добро послала

И, видимо, сама же пожелала

На мне проверить, что несет оно.

Но я у жизни в пасынках, давно,

Уже надежды на Надежду мало.

Во всем, во всем Фортуна отказала,

И мне владеть желанным не дано.

Сменив обычай, землю, кров и стены,

Я втайне ждал счастливой перемены,

С доверьем сел в неверную ладью.

Но увидал по знаменьям небесным,

Что, соблазненный счастьем неизвестным,

Злосчастью в жертву отдал жизнь свою.

Исчезни, память о былом, дозволь

Забыть счастливый миг, что мною прожит

И нынешние муки только множит,

На раны сердца просыпная соль!

Но если наперед известно, сколь

Печален жребий мой, тогда, быть может,

Удача мне в последний раз поможет,

Чтоб умер я и прекратилась боль?

Пусть жизнь, затмившись, сгинет без возврата,

И вместе с ней воспоминанья сгинут —

Тогда и скорбь отхлынет от груди.

Какая может быть страшна утрата

Тому, кто счастьем навсегда покинут

И ждет одних несчастий впереди?

Воспоминанья горькие, вы снова

Врываетесь в мой опустелый дом.

Я так придавлен, так опутан злом,

Что не надеюсь и не жду иного.

Мне видеть гибель всех надежд не ново,

И, сотни раз обманутый во всем,

Я с примиренным сердцем и умом

Терплю вторженье образов былого.

Терплю и цепи горестной судьбы,

Но пусть в несчастьях век мой горький прожит,

Я милосердья от нее не жду.

Нет больше сил для жизни и борьбы,

Так пусть паду — падением, быть может,

Я от себя страданье отведу.

Те радости, что знал я, — слишком рано

Решил пресечь властолюбивый рок.

Как этот день был гибельно-жесток!

О нем воспоминанье — словно рана.

Как видно, счастье так непостоянно,

И дан ему такой ничтожный срок

Лишь для того, чтоб мир назвать не мог

Вершиной счастья торжество обмана.

Но если так Фортуна поступила,

Чтоб радостями тех златых времен

Меня воспоминание томило, —

Что мог бы мне в вину вменить закон,

Когда мне муки Небо присудило

Лишь потому, что я для мук рожден?

Умолкни, память о счастливых днях,

Что по вине Фортуны вдаль умчались,

Пускай хоть час пробудет не печалясь

Тот, чьи надежды потерпели крах!

Любовь и радость, блещущие в снах,

Мне лучше бы и вовсе не встречались,

А встретившись, вовеки не кончались,

Чтоб душу не сжигал остывший прах.

Я памятью живу, умру — забытым,

Хоть мог бы победить твое забвенье,

Когда бы о былом напомнить смел.

Начать бы снова счет годам прожитым,

Я бы сберег счастливые мгновенья,

Предвидя, сколь несчастен мой удел.

Я жил, земных не ведая страданий,

И зависти к сопернику не зная,

И в сладостном, слепом самообмане

Себя надеждой радужной питая.

И, погружен в любовные мечтанья,

Храбрился я, все страхи отвергая,

Себе богатств и славы не желая

И грезя лишь о радости свиданья.

Но мрачная Фортуна прервала

Рассудка обольщенье роковое,

Развеяла блаженную дремоту.

Взамен воспоминанья мне дала,

Я каждый день под их терзаюсь гнетом,

Навек лишившись счастья и покоя.

Когда порой твержу: ищу забвенья,

Чтоб исцелиться от сердечных ран —

Неволит разум вера в талисман,

Покой сулящий мне без промедления.

Но понимаю вдруг, лишь луч прозренья

Рассеет этот призрачный туман:

Таят лукавство те слова, обман —

Искать напрасно в них успокоенья.

Ведь образ тот, что из благого сна

Мне простирает ласковую руку,

Со мной — когда душа истомлена.

И я свою благословляю муку:

Дарует ласку дивную она —

В ней ощущаю Вас, забыв разлуку…

Кто отнял радость у меня былую —

Единственное, чем я был богат, —

В непрочный наш союз внеся разлад

И вам назначив путь в страну чужую?

По чьей вине я плачу и тоскую

О днях, которых не вернуть назад,

Когда я столько испытал услад,

За ветреной мечтой бредя вслепую?

Я знаю: сотворила это зло

И на меня накликала беду

Фортуна, от которой нет защиты.

Смиритесь те, кому не повезло:

Нельзя переменить свою звезду,

Для вас к спасенью все пути закрыты.

Надежды я лишен, но если вдруг

Амур, меня преследующий яро,

Мне даст, за день до нового удара,

Миг радости в оплату прежних мук,

Чего б он ни сулил, такой недуг

Мне душу истерзал, что от кошмара