Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

Мать по сыну плачет:
Слезы в платье прячет:
— Нет, не может быть,
Чтобы был убит!

На бугре домочек,
Над трубой дымочек,
Смеркнулся денек,
Вспыхнул огонек.

Мать сидит вздыхает,
Скорбь не утихает.
Ничего не слышит —
Пишет… пишет… пишет!

Колокольчик позванивал
Всю дорогу,
Каждый встречный выранивал:
— Ну, и народу!

Присаживался иногда,
Вынимал кисет.
— Какие берут года?
— Все!

Впереди нас маячило
Столько дуг, столько дуг.
Что бы все это значило?
Расставанье, мой друг!

Расставались с тобой
Мы на камском на льду.
— Где тебя, дорогой,
Я теперь найду?

В синем ли небе звездочкой,
В черном ли хлебе корочкой?
На лугу былинкой?
На шляху пылинкой?

Пусть уж будет враг
Подкопытный прах,
А тебе под каской-невидимкою
Сквозь бой пройти
Невредимкою.

Слезы наших разлук
Я умел беречь.
Я их помню, мой друг,
Не о них речь.

Слезы этой разлуки
Камский лед прожгли.
Они каплями ртути
Сквозь меня прошли.

Слезы этой разлуки,
Как ртуть, во мне,
Никогда их не высушить,
Ни в каком огне!

Сильная, вороненая,
Ни дождем, ни ветром не ронёная,
На Ивана Купалу
Не помялась, не упала,
Вызрела, выстояла,
Напоказ себя выставила,
Напоказ, на виденье,
Как невеста на выданье.

  Я тебя, моя загорода,
Не продам ни за какие задорога,
Не дам с тебя ни единого цветка сорвать,
Не дам о тебе ни единого
Словца соврать,
По твоим задам
Проходить не дам:
Ни конному, ни пешему,
Ни ведьме, ни лешему,
Ни галкам, ни воронам,
Ни больным, ни здоровым,
Я сам тебя, моя загорода,
            выкуплю,
Я сам о тебя свою косу вытуплю,
В твоей росе звенеть моей косе,
Плохо ли, худо ли,
Гулять моей удали!
Твою траву кашивать
Моим рукам,
Твое сено кушивать
Моим коням.
Коса литовская,
Хватка московская,
У меня отец
Хоть куда косец!
Я чуть похуже,
Прокос чуть поуже.
Над моей над загородой
Шмель гудит.
У меня на косьбу
Плечо зудит.
На моей на загороде
Сарафан цветной,
Посмотри, полюбуйся,
Народ честной!

Везде в всюду сказывается
Март, старый капельмейстер.
Две капли с крыши скатываются,
Летят на землю вместе.

И падают на клавиши
Двух водосточных луночек,
От радости заплакавши,
Что снова неразлучны.

Что, если и поднимутся
Они обратно, наверх,
На этот раз обнимутся
Не как-нибудь, а навек.

Грачиного и галочьего
Март-месяц полон крика.
Он дирижерской палочкой
Нам воскрешает Грига.

По луночкам надраивает
Он радужную пену
И всю капель настраивает
На светлый звук Шопена.

И жмурится и светится
Капель, летя с карнизов,
Исполнена март-месяца
И всех его капризов.

Цветок, травинка каждая
И каждый лист на дереве —
Все мучилися жаждою
И на нее надеялись.

В ее смотрели сторону,
Чтобы она заметила.
Черна, подобно ворону,
Она по небу медлила.

Синеющая, гордая
И молниями пылающая,
Верблюдица двугорбая
Паслась еще, пила еще!

Вот выросли два пробела,
Две проседи на выгорбье,
Два грома время пробили
Ко щедрости, к невыгоде.

Вся вызревшая, вот она!
И званая и зовущая,
Сейчас, сейчас польет она,
Напоит все живущее.

В такое время жаркое
С ней сотворилось странное —
Вдруг стало очень жалко ей
Раздать свое приданое.

Через село и по лугу,
Виновно понахмурившись,
Как бы под тонким пологом
Она прошла, зажмурившись.

И, против ожидания,
Луга, поля, селение
Остались вне внимания,
Не получив целения.

Заохали травиночки:
— Ни слезки, ни росиночки,
И-и-и, маменьки, и-и-и, папеньки,
Ну ни единой капельки!

Хоть маленького б дождичка,
Глоточек бы, немножечко,
А то ни капли на тебе —
Тогда зачем быть на небе?!

А туча, не оглядываясь,
Наскоро ступая,
Спешила вдаль, догадываясь,
Что ей кричат:
       —Скупая!

У вновь занявших наше место
Была любовь такая ли?
И так же ли у жениха с невестой
Сердца при встречах таяли?

О, если так, крыльцо простое,
Останься целым навеки,
Неси в сознанье молодое
Любви высокой навыки.

О, если так, младое племя,
Я за тебя порадуюсь,
И для тебя в любое время
Открою дверь парадную!

Вьюгам всласть побродяжить
Хватает зимы.
Город варежки вяжет,
Катает пимы.

Вижу светлые серьги,
Задумчивый взгляд.
И любовь и усердье
В работе девчат.

Их послушные спицы
Низают петлю.
В холод этакий птицы
Жмутся к людям, к теплу.

«Где ж ты, где ж ты, мой милый?»
Снег. Сугробы кругом.
«Не нарвися на мины,
Осторожней — с врагом!»

Плавку медную плавит
Багровый закат.
Труд свой доблестный славит
Старик-пимокат:

— Сделал прочно. Для фронта.
Не хвастаю тут,
Что пимы без ремонта
До Берлина дойдут!

Вьюгам всласть побродяжить
Хватает зимы.
Город варежки вяжет,
Катает пимы.

В пальцах девушки
Дрогнул платок и кайма.
— Что с тобою? — спросите.
Ответит:
— Война!

Над ребенком родившимся
Няньки сидят.
— Кто родился? — спросите.
Ответят:
— Солдат!

На письмо через слезы
Старушка глядит.
— Что там пишут? — спросите.
Ответит:
— Убит!

— Отстоишь ли себя? —
Мать-Россию спросил я свою.
— Если ты мне поможешь, сынок,
Отстою!

За Черным морем Турция
Белеет, как окурок.
Какая конституция
Придумана для турок?

Не очень-то хорошая,
Когда ее поэты
В казематы брошены
Во главе с Хикметом!

Еще тысячелистник свеж!
Все остальное выкрашено в охру.
Тревоги майские,
Свиданий трепет где ж?
Час от часу я к ним все больше
Глохну.

Вот-вот и снег пойдет.
В душе — зима, мороз.
Пишись, судьба, заглавною строкой!
Как много в сердце
Чувства собралось —
И вылилось. И нет его. Покой.