Александр Ступников - Комплекс полноценности

«Все приходит — все проходит…»
Только зачем вы мне говорите об этом,
Если я видел,
как плачут люди.

Всё думал, что живу,
В заботы погружен.
что в чем-то раб, и что над чем-то властен.
А оказалось, это только сон:
И жизнь, и счастье,
И слова о счастье.

И этот, мной невыдуманный сон,
Фатально протяженностью отмерен.
Я сплю,
Во что-то веря или не веря.
И мне на страх,
А может быть назло,
Скрипит судьы бессоной колесо,
Как сотни лет несмазанные двери.

И явью обрастают миражи.
Я думал — это сон.
А это — жизнь.

У меня жена и дети.
У тебя жена и дети.
У него жена и дети.
Дочь мечтает о балете.
Умный сын — как междометья.
Глупый сын — в начальство метит
И, наверно, попадет.
Мир вот — вот с ума сойдет.

В остальном же все в порядке.
Те, кто надо — на запятках.
Кто не надо — тот в карете.
У меня жена и дети.
У тебя жена и дети.
У него жена и дети.
И у всех — жена и дети.
Сеем ветер…

Когда мне бескорыстие сулят,
Боюсь его сильнее, чем угрозы.
Но верю.
Потому что, как Пилат,
Ответствую себе на те вопросы,
Которыми давно уже распят.

Я не могу не верить.
Я бы стал
Таким же, как и те,
Кто мне солгал…

Еще один день — как еще один год.
Еще один год — как еще один вечер.
И новые люди. И старые встречи.
Одно утешает —
«И это пройдет…»

Примятая трава.
Ты не права.
Разорванный рукав.
И ты неправ.

Зашьют рукав.
Поднимется трава.
Никто не прав,
Когда одни права.

Я на Земле — транзитный пассажир.
И жизнь себе на время одолжил.
А, имя от рождения меняя,
Стихи пишу — как будто вспоминаю
Увиденные в прошлом миражи.

Мигель де Унамуно и Вийон,
Десятки неизвестных мне имен —
Мои единокровные собратья.
Чего во имя
И чего не ради —
Я с вами одиночеством скреплен?

В глаза мне удивленно посмотри,
Единоверец мой — Аль Маари.
Все тот же мир:
И запахи, и краски,
И лицемеров вежливые маски —
Как запертые двери изнутри.

Когда немые в голос говорят,
И души одинаково горят,
Мы все обречены на откровение
Жить в новом
Обрамлении лица.
И мучиться,
Не ведая конца —
Как тени
От своих
Стихотворений.

Не по своей мы воле рождены.
Не по своей живем и умираем.
Но хочется быть властным над судьбой.
И верить, что мы сами выбираем
Границу между «быть»
И быть собой.

Какая бы беда в окно не постучала,
В ней меру доброты дается приобресть.
Где не было конца —
Не будет и начала.
Лишь в поисках себя
Мы лучше, чем мы есть.

Даровано любить. И нет превыше истин,
Чтоб помнить —
Как забыть
И нищенство, и спесь.
Ресницами дрожат
Взволнованные листья.
Им слез не удержать —
Мы лучше, чем мы есть.

Жить, радуясь стихам,
И восхищаясь пению,
Которых не затмят
Ни клевета, ни лесть.
И даже час греха
Предстанет искуплением.
А может — и предстал.
Мы лучше, чем мы есть.

Назло. Но для любви.
Себе на удивление.
Сгорая от стыда
За попранную честь,
Не слушая кликуш,
Поверить — без сомнения,
Мы есть.
И навсегда
Мы лучше, чем мы есть.

Всё, что вижу, происходит
Между мной
И мной самим.
Человек всегда свободен,
Но свободою томим.

Дух, как текст на обороте
Фотографии из плоти.

Кто здесь зрячий? Кто слепой?
Посмеемся над собой,
Как заплачем.
Боже мой,
Расплатились…
Дайте сдачу.

И утраченной ценой
Счет предъявленный оплачен.

Не лги, что очищение — в страдании.
Глупец осудит. Умный не поймет.
Что значит человек непонимаемый,
Когда непонимаем весь народ.

Пой, кантор. Пой о том, что не сбылось.
Воздай хвалу невидимому Богу.
Да будет он единым, как дорога,
Которою идти нам довелось.

Собаки нашу кровь с асфальта слижут.
Ты просто жил?
А надо было — выжить…

Когда с улыбкой палача
Вставал мой ангел за плечами,
Мне ничего не отвечали —
А я все время отвечал.

И вновь врагов своих прощал —
Мы только близких не прощаем.
Мне ничего не обещали —
А я все время обещал.

Мой белый лист.
Мой стыд и честь,
Мы никуда не опоздали.
Глупцы разумными предстали,
А мы как были —
Так и есть…

Не высказать все это. Не объять.
Порвать и сжечь. И все начать сначала.
Опять во мне симфония звучала,
А я не мог ни строчки написать.

Ликующая музыка души
Под радугой прозрения и света
Отчаянно, светло и беззаветно
Мирские омывала рубежи.

И брызги звуков падали, звеня.
Их, выплеснув из утренних бокалов,
Безжалостно в бессильи упрекала
Бумага, обокравшая меня.

Ей дела нет до сути ремесла.
Она лишь чистоту свою хранила.
А музыка, что зерна проронила,
Единственною строчкой проросла:

Бог наказал меня любовью к людям…

Друг к другу тянемся:
То эти. То не те.
Но вечерами, собираясь вместе,
В каком-нибудь из обстоятельств места
Изводимся в словесной пустоте.

Мне кажется, я где-то на вокзале
Среди тоски транзитного вранья.
И женщина с озябшими глазами
Чего-то явно хочет от меня.

А я молчу. Я просто пить хочу.
Как глупо трезвым быть, когда пьяны все.
И на пробор причесанные мысли,
И кто-то фамильярит по плечу.

Но ночь неповторима и светла,
Когда в пылу, густом и беспричинном,
Восходят за плечами у мужчины
Две ножки — как два ангельских крыла.