Николай Доризо - Избранные произведения. В.2-х томах. Т. 1. Стихотворения. Песни

Вот горный камень с профилем Волошина,
Он высится у бездны на краю.
А эта глыба кем-то так положена,
Что я черты Сократа узнаю.

Отдайся весь вниманию подробному
И только слушай камни, не дыша.
Они молчат так преданно,
по-доброму,
Как будто в них
живая есть душа.

Хотя бы эта маленькая галька.
Смотри,
ты видишь личика овал?
Она не галька, нет, —
девчонка Галька,
Ее волшебник злой заколдовал.

У пыльных скал есть тоже имя, отчество.
Привыкли скалы о себе молчать.
Они скромны,
и мы их одиночества
Их муки не умеем замечать.

Мне с ними хорошо.
Но, черт возьми,
Я о другом,
о самом добром чуде:
Ведь даже камни
могут быть
людьми,
Какими же людьми
должны быть
люди!

Как ты опишешь
Молнию прибоя,
Как выдохнешь
Дыхание волны,
Как выскажешь
Молчанье голубое
Морской
Непостижимой
Глубины?
Такой в лесах
Прозрачный мрак зеленый,
Такой здесь Грозно-розовый закат,
Такие удивительные клены,
Что стих мой
Только жалкий плагиат!

Пришла ко мне свежесть,
Детская свежесть.
На солнце я нежусь,
Травинкою тешусь.
Гляжу на море застланное,
С бурливою каймой:
О, мое сердце заспанное,
Скорей себя умой!
Я
душно,
некрасиво
Жил в доме городском,
И от меня разило
Тоской,
как табаком.
И вдруг эта свежесть,
И вдруг эта смелость,
И песня запелась,
Как ей хотелось!

Крым
существует
для солнца,
А солнце —
для Крыма.
Как без него,
без солнца,
Набережная нелюдима!
Влажно безмолвствуют пляжи
Без катеров на причале.
Даже киоски,
даже
Чайные одичали.
Мир этот южный,
фанерный,
Жалким становится,
мокрым;
Море —
недостоверным,
Каждый листочек —
блеклым;
Все здесь лишается смысла,
Дни здесь —
не дни,
а числа.
Все здесь лишается смысла,
Как жизнь моя
Без тебя!

Все,
что противоположно,
Друг без друга
невозможно:
Если б не было
печали,
Счастья
мы б не замечали,
И,
друзья мои,
поверьте,
Что бы там ни говорили,
Если б не было бы
смерти,
Так бы
жизнь
мы не любили.
Потерял я
сто империй —
Сто надежд,
и тем не менее,
Может быть,
мои потери —
Главное приобретение?!
За тебя я пью,
поэзия,
Как за чувство равновесия.

Я был настолько молодым,
Что в пору,
в пору летнюю,
Девчонкой тоненькой любим,
Любил тридцатилетнюю.
Я прибавлял себе года
Не из пижонства пошлого,
А потому,
что мне тогда
Так не хватало прошлого!
Я зрелости,
как равноправья,
ждал,
Жил с дерзкой торопливостью,
Поскольку
молодость
считал
Большой несправедливостью!
Я был настолько молодым,
Что юность
оставлял другим.

Даю такое указание,
С годами став,
как дьявол,
мудрым, —
Любимым назначать свидания
Не поздним вечером,
а утром.
Рассвет всегда трезвее вечера,
И очевидней,
достоверней
На зорьке утренняя женщина,
Чем женщина поры вечерней.
Она тебе яснее зрима,
Честнее плоть,
прямей душа.
Уж коль любима,
так любима,
Коль хороша,
так хороша.
Когда тебя я вижу сонную
На зорьке
около меня,
Ты мне вдруг кажешься мадонною
С ребенком розового дня.
И этим гимном, гимном жреческим,
На свежей зорьке, зорьке ранней
Я славлю
утреннюю женщину,
Как бога солнца
египтянин.

Все знаю смешинки лица твоего,
Когда же глаза закрываю,
Никак не могу я
Представить его,
Я как бы его
Забываю…
А лица совсем незнакомых людей
Отчетливо в памяти вижу.
Выходит,
Тебя
разглядеть
Тем трудней,
Чем мне ты
роднее и ближе.
Мы видим
лишь то,
Что хоть чуть
в стороне,
Хоть чуточку
на расстоянье.
Настолько со мной ты,
Настолько во мне,
Что видеть я не в состоянье!

Если ты зла, мне не надо добрее,
Не молода, мне не надо моложе,
А не верна, мне не надо вернее.
Такая любовь на любовь не похожа.
А знаешь, быть может, мой прадед,
Тревожно и смутно
Прабабку твою
Ожидал
и не встретил.
Мой дед перед смертью
Невнятно и трудно
О бабке твоей, о несбыточной,
Бредил.
И все это мне
По наследству досталось —
Довстретиться,
Если им недовстречалось.
Любовь к тебе
Мне перешла по наследству,
Как линия рта,
Как движенье любое.
Куда же, скажи мне, от этого деться?
Сомкнулось
навеки
Кольцо
вековое.
Разлука —
Работа
труднейшего рода.
Таким я
живу,
А не просто люблю.
Как самый последний
Глоток кислорода,
Сейчас
телефонный твой голос
Ловлю.

Стихами
слишком поздними
Хочу воспеть красавиц
С морозными,
серьезными,
Замужними глазами.
Вы не были обещаны,
И я
не смел
влюбляться.
Для нас красивы женщины,
Которых не боятся.
Как часто
в повседневности
С житейскою тщетою
Доступность
мы по лености
Считаем
красотою.
Я тоже
по наивности
Считал былое новью,
Дежурные взаимности —
Единственной любовью.
Ведь даже
в зрелом возрасте
Мы ждем любовь,
как диво,
И сказка о серьезности
Нам так необходима!
Я славлю вас,
красавицы,
Что взглядом
нас минуют,
В которых не влюбляются,
Влюбившись,
не ревнуют.
Идете не замечены,
А ваша стать
прекрасна,
Вас чаще хвалят женщины —
Им это не опасно.
…Невесты наши строгие,
Живете вы годами
С такими
одинокими
Замужними
глазами!
Одну я понял истину
Всем существом глубинным:
Как трудно быть
единственным
И как легко
любимым!

Я видел вчера настоящее чудо,
Не мог и представить подобного я:
На Ново-Басманной, сюда прилетевшие бог весть откуда,
Дрались два соперника —
Два воробья.

Дрались на дороге, отчаянно сыпались перья,
Вцепились друг в друга,
А клювы, как шпаги, в крови.
Толпа собралась:
— Это что за мистерия?!
— Дерутся! Смотрите!
— Да кто?
— Воробьи!

Машины столпились растерянно.
Автобус внезапно и круто
Остановился.
Гудит взаперти.
И даже милиция — сам представитель ОРУДа —
Порядок не может никак навести,
Водитель такси подошел к ним,
Схватил,
Оторвал друг от друга
И, в разные стороны их разбросав,
Вытер ладони в крови.
А через минуту на ветке…
— Смотрите!
— А ну-ка… А ну-ка!
— Смотрите! Дерутся!
— Да кто?
— Воробьи.