Тимур Кибиров - Стихи

Что бисер мечу торовато,
что резвая Муза сия,
прости уж, Господь, глуповата,
ленива, смешлива, как я!

Пускай уж филолог Наташка
пеняет на то, что пусты
и так легковесны бумажки
с моими словами, но Ты,

но Ты-то ведь знаешь, конечно,
ты ведаешь, что я творю.
За всю мою нищую нежность
покорнейше благодарю!

За бережность и за небрежность,
за вежливость с тварью Твоей,
удачливость и безуспешность
непыльных трудов и ночей!

Спасибо. И Ты уж прости мне,
что толком не верую я,
что тостом дурацким, не гимном
опять славословлю Тебя!

Так выпьем по первой за астры,
нальем по второй – за исход,
по третьей наполним, и баста,
ведь троицу любит Господь!

Так выпьем за нашу победу,
как в фильме советский шпион,
за то, чтобы все я разведал
и вовремя смылся, как он.

Жил да был богов певец,
Пел он, пел и наконец
оказался в полной жопе.
В этом скорбном хронотопе
наш певец уж не поет —
тесно здесь для Каллиопы,
не влетит сюда Эрот!

Посещать дыру срамную
аонидам западло!
(Раньше задницу такую
звали «вечности жерло».)

Аллегориею этой
я хотел сказать о чем? —
Очень уж легко поэту
нынче сделаться говном.

Иль бессмысленным глистом…

Так что будь готов и зорок!
Прозревай сквозь гиблый морок!
Подтвердит любой проктолог —
выход все же есть!

Это я-то несдержан?!
Да Господь с тобой, дорогая!
Ты б послушала, как я в нощи заклинаю
демонов злобы —

«Нельзя ненавидеть!
Нельзя презирать!
Нельзя никого никогда убивать!

Даже героев рекламного ролика «Дью»,
даже создателей оного я не убью!!»

И действительно – я оставляю в живых
и тех, и других!
И всех остальных.

И это ль не ангельское долготерпение,
смирение, уничижение?

А ты говоришь…

Как же мне все же
себя позиционировать-то?
Может, вот этой цитатой
из «Путаницы»:

«Только заинька
Был паинька:
Не мяукал
И не хрюкал —
Под капустою лежал,
По-заячьи лопотал
И зверюшек неразумных
Уговаривал:

Кому велено чирикать —
Не мурлыкайте!
Кому велено мурлыкать —
Не чирикайте!»

Как-то нескромно…
Но, в общем-то, точно.

Так оно все и было.

Сублимируючи похоть,
редуцируючи страх,
я приветствую эпоху
в резвоскачущих стихах,

в буйстве позапрошловечном
звуков сладких и молитв,
кои умиляют нынче
лишь сотрудников ИМЛИ!

Я трясу брадой седою:
здравствуй, вымя молодое,
жаль, не мне тебя сосать!
Здравствуй, классная эпоха,
где ни слова, блин, ни вздоха
ни сказать, ни описать,
ни, тем боле, услыхать!

Я поэт, сквозь мрак поэтик
от меня тебе приветик,
новый бравый мир,
сбросивший оковы Слова,
меднолобый всадник новый,
новенький кумир!

Хаксли предсказал, и то же
говорил ефрейтор Трошин
ночью на губе:
«Бросим пить, курить, ебаться,
станем спортом заниматься!»
Вау!
Ужо тебе!

Я поэт, зовусь Кибиров,
я видал таких кумиров
столько раз в гробу!
Я ведь приобык издревле
нарушать табу.
Нынче в этом нету кайфа.
В сумерках на пироскафе
уплываю.
Бульк!

И дорогою свободной,
полон думы благородной,
скок-поскок
на свой шесток.
И молчок.
Ибо впрямь настало время.
Ибо исчерпалась тема.
Ибо бремя…
ибо семя…
ибо.
ибо.
потому.
Окончается на у-у-у-у-у…

Как Акела на луну.

«Жизнь прекрасна! Смысл есть!» —
гласит мое мировоззрение!
Но мое же мироощущение
голосит – «Не про вашу честь!»

А кто из них право, а кто виновато —
без Вас не понять, незабвенная Ната.

И божество, и вдохновенье,
и жизнь, и слезы, и любовь
отправились к едрене фене,
они уж не вернутся вновь!

Хранить ли гордое терпенье,
к судьбе привычное презренье,
иль просто так претерпевать —
зависит от того, наверное,

моя ли это личная проблема
иль, не дай Бог,
всемирно-исторический процесс.

На первом плане виселица. Нынче
она вакантна. Впрочем, погляди,
как даль нежна – не подобрать сравненья.

Быть может, никого и никогда
и не повесят…

Солнце пригревает.
Крестьяне пляшут и хватают баб,
тугих и аппетитных, как колбасы.
А даль нежна, словно девичий срам
при свете утра…

Если и повесят,
то, уж конечно, поделом…

А даль
нежна. И с виселицей рядом
на корточках сидит мужик. Ему
насрать на это дело. Смысл буквальный.

Жить и вправду стало лучше, стало веселей…

Но как-то обидно.
Совсем не завидно.
И даже постыдно…

Но умирать-то – еще стыдней!
«Вот суть философии всей!» —
Не помню, откуда цитата…

А вот эта – из песни солдатской:
«А умирать нам рановато…»
и дальше – молодцевато
и залихватски —

«… есть у нас еще дома дела!
Эх!

Есть у нас еще дома дела!!»

Только где он, тот Дом?
И дела-то – как сажа бела.
Догорать дотла.

Ясное дело —
гореть,
честное слово —
дотла.

Днесь я не Данта и Омира,
а Пугачеву и Земфиру
цитирую в ночную тьму:

«Этот мир придуман не мною!»
«Ну пачиму-у-у?!»

Что-то тело охренело,
и повыветрился Дух.
Промахнувшись, как Акела,
разоравшись, как Отелло,
я застрял, как Винни-Пух!
Ух!

Трудно в этом положенье
выбирать одно из двух —
Сологуб или Ваншенкин,
жизнь любить иль смерть любить.
Трудно, мать твою едрить!