Тимур Кибиров - Стихи

Вон двор, вон сортир дощатый,
Вон дедушкины тополя!
Все то, что давно уж стерла
С лица своего земля!

Обзорной экскурсией этой
Наш гид и сам увлечен,
Так весело он взирает,
Так звонко смеется он!

И с каждой секундой новой
Попутчик новый у нас,
И нас все больше и больше —
Уже не окинет глаз!

И в сонме душ изумленных
Летим мы за гидом вслед —
Туда, где нет воздыханий,
Туда, где печали нет.

И всякий, и даже Томик,
Кто путь земной завершил,
Иными путями все дальше
Вожатому вслед спешил!

When I meet the morning beam,
Or lay me down at night to dream,
I hear my bones within me say,
'Another night, another day.

«When shall this slough of sense be cast,
This dust of thoughts be laid at last,
The man of flesh and soul be slain
And the man of bone remain?

'This tongue that talks, these lungs that shout,
These thews that hustle us about,
This brain that fills the skull with schemes,
And its humming hive of dreams,-

«These to-day are proud in power
And lord it in their little hour:
The immortal bones obey control
Of dying flesh and dying soul.

''Tis long till eve and morn are gone:
Slow the endless night comes on,
And late to fulness grows the birth
That shall last as long as earth.

'Wanderers eastward, wanderers west,
Know you why you cannot rest?
'Tis that every mother's son
Travails with a skeleton.

'Lie down in the bed of dust;
Bear the fruit that bear you must;
Bring the eternal seed to light,
And morn is all the same as night.

'Rest you so from trouble sore,
Fear the heat o' the sun no more,
Nor the snowing winter wild,
Now you labour not with child.

'Empty vessel, garment cast,
We that wore you long shall last.
– Another night, another day.
So my bones within me say.

Therefore they shall do my will
To-day while I am master still,
And flesh and soul, now both are strong,
Shall hale the sullen slaves along,

Before this fire of sense decay,
This smoke of thought blow clean away,
And leave with ancient night alone
The stedfast and enduring bone.

«Ты погляди, какой закат!
Как освещен соседский сад!»
Психея же бубнит в ответ:
«Опять закат, опять рассвет!

Опять, опять одно и то ж…
Когда ж ты, старый хрен, помрешь.
Когда ж, свободна и легка,
Я вознесусь за облака?

От этой потной толкотни,
От этой пошлой болтовни,
От этой грязи, этих битв —
В край чудных звуков и молитв?

Когда ж избавлюсь, старый псих,
От жалких похотей твоих?
От дурости твоих страстей,
От плоти волосатой сей?

Ну до чего ж ты некрасив —
Сед, краснорож, сутул, плешив!
Смердящий пес, ни дать ни взять!
Тебе бы «Орбит» пожевать —

Разит дешевым табаком
И перегаром! Дураком
Каким же круглым надо быть,
Чтоб дальше эту жизнь влачить?!

Да чтоб ты сдох, седой мудак!
Да что ж ты не поймешь никак,
Что спета песенка твоя!
Так тлей скорей, мертвец!.. А я

Вдали от суеты сует
Навек забуду этот свет.
На том же буду я сполна
За муки вознаграждена!

Ты знаешь рай? Туда, туда
Я улетучусь навсегда!
Я упорхну!» – примерно так
Визжала, позабывши страх,

Психея вздорная моя.
«Ну ты даешь! – воскликнул я. —
Да я и так уж еле жив.
Гляди-ка – я ей некрасив!..

Сама-то больно хороша!..
И где уж знать тебе, душа,
Где ты окажешься потом,
В каком краю, в кругу каком…»

Shot? so quick, so clean an ending?
Oh that was right, lad, that was brave:
Yours was not an ill for mending,
'Twas best to take it to the grave.

Oh you had forethought, you could reason,
And saw your road and where it led,
And early wise and brave in season
Put the pistol to your head.

Oh soon, and better so than later
After long disgrace and scorn,
You shot dead the household traitor,
The soul that should not have been born.

Right you guessed the rising morrow
And scorned to tread the mire you must:
Dust's your wages, son of sorrow,
But men may come to worse than dust.

Souls undone, undoing others, —
Long time since the tale began.
You would not live to wrong your brothers:
Oh lad, you died as fits a man.

Now to your grave shall friend and stranger
With ruth and some with envy come:
Undishonoured, clear of danger,
Clean of guilt, pass hence and home.

Turn safe to rest, no dreams, no waking;
And here, man, here's the wreath I've made:
'Tis not a gift that's worth the taking,
But wear it and it will not fade.

Застрелился?
Вот молодец!
А то было бы
Стыдно.

Господи, Боже ты мой,
Душу мою упокой!
Ибо невыно. Ой!
Что ж ты делаешь, Боже ты мой?!!

Я надеюсь, это шутка
И неумная притом:
Ты представь, как это жутко —
Гнить в молчанье гробовом!

Даже если напрокудил,
Даже если виноват,
Юнкер, разве в этом удаль —
Разлагаться и вонять?

Нет уж, коль набедокурил,
Будь любезен, почини!
С этой лярвой, с этой курвой
Не заигрывай! Ни-ни!

If it chance your eye offend you,
Pluck it out, lad, and be sound:
'Twill hurt, but here are salves to friend you,
And many a balsam grows on ground.

And if your hand or foot offend you,
Cut it off, lad, and be whole;
But play the man, stand up and end you,
When your sickness is your soul.

Возжелал жену чужую
И кумира сотворил!
Впрочем, заповедь иную
Я нарушить норовил.

Я ж не ведал, что чужая…
Я-то думал, что моя…
Если кликнет рать святая,
Промолчу, пожалуй, я!

Bring, in this timeless grave to throw,
No cypress, sombre on the snow;
Snap not from the bitter yew
His leaves that live December through;
Break no rosemary, bright with rime
And sparkling to the cruel clime;
Nor plod the winter land to look
For willows in the icy brook
To cast them leafless round him: bring
No spray that ever buds in spring.
But if the Christmas field has kept
Awns the last gleaner overstept,
Or shrivelled flax, whose flower is blue
A single season, never two;
Or if one haulm whose year is o'er
Shivers on the upland frore,
– Oh, bring from hill and stream and plain
Whatever will not flower again,
To give him comfort: he and those
Shall bide eternal bedfellows
Where low upon the couch he lies
Whence he never shall arise.

Когда уже я наконец
Безвременно уйду,
Когда ваш ангел отлетит,
Чтобы осесть в аду, —
Тогда должны вы прочитать
Инструкцию сию,
Чтоб точно волю соблюсти
Последнюю мою.

Во-первых, водка. Сосчитать
Мужчин. Потом приплюсовать
Как минимум бутылки три,
Чтоб все гуляли до зари.

Шопену – отказать! Нести
Гроб под романс «Не уходи,
Побудь со мною…»

Некролог
Я дописать пока не смог.
Как допишу – так прикрепить
У Дины в рубрике Pre-print.

Продолжим. В землю закопать,
А после надпись написать.
Скорбь выразить в таких словах:
«Покойся, милый вертопрах,
До радостного…» Или нет!

Цитируйте «A Shropshire lad»:
«Smart lad, to slip betime away
From fields where glory does not stay!»
Да нет, не то, совсем не в масть.
Придется все-таки украсть
Ту надпись на чужой плите.
Пишите так: «Кибиров Т.»,
Ну, дальше даты, а затем,
Под фоткой: «Пусенька, зачем?!»
Да, все вы взвоете «зачем?!» —
Но я останусь глух и нем!..
Ну ладно. Продолженье впредь.