Тимур Кибиров - Стихи

There, in the windless night-time,
The wanderer, marvelling why,
Halts on the bridge to hearken
How soft the poplars sigh.

He hears: no more remembered
In fields where I was known,
Here I lie down in London
And turn to rest alone.

There, by the starlit fences,
The wanderer halts and hears
My soul that lingers sighing
About the glimmering weirs.

……………………………………
……………………………..
……………………………………
……………………………..

……………………………………
……………………………..
……………………………………
……………………………..

……………………………………
……………………………..
……………………………………
……………………………..

……………………………………
……………………………..
……………………………………
……………………………..

The lad came to the door at night,
When lovers crown their vows,
And whistled soft and out of sight
In shadow of the boughs.

'I shall not vex you with my face
Henceforth, my love, for aye;
So take me in your arms a space
Before the cast is grey.

'When I from hence away am past
I shall not find a bride,
And you shall be the first and last
I ever lay beside.

She heard and went and knew not why;
Her heart to his she laid;
Light was the air beneath the sky
But dark under the shade.

'Oh do you breathe, lad, that your breast
Seems not to rise and fall,
And here upon my bosom prest
There beats no heart at all?

'Oh loud, my girl, it once would knock,
You should have felt it then;
But since for you I stopped the clock
It never goes again.

'Oh lad, what is it, lad, that drips
Wet from your neck on mine?
What is it falling on my lips,
My lad, that tastes of brine?

'Oh like enough 'tis blood, my dear,
For when the knife was slit,
The throat across from ear to ear
'Twill bleed because of it.

Under the stars the air was light
But dark below the boughs,
The still air of the speechless night,
When lovers crown their vows.

Чу! Щелкнул английский замок
В полуночной тиши.
И я во мгле от страха взмок.
«Эй, кто там?!» – Ни души.

Ой, нет – какая-то душа
Пришла к моей душе…
Она подходит не спеша
В полнейшем неглиже.

Ах, мне бюстгалтер сей знаком
И эта грудь под ним.
О, ты ли это целиком
Дана рукам моим?!

Се ты! Ужели наконец
Отныне навсегда
Падет безбрачия венец?!.
О, нет!.. О, да!.. О, да-а-а!!!

Но как-то странно… Ой-ё-ёй!
С чего ты так нежна?..
Виясь в объятиях змеей,
Уж очень нескромна.

«А где ж загар?! – воскликнул я. —
Зачем ты так бледна?
Зачем же задница твоя,
Как льдина, холодна?»

«Затем! – ответствовал призрак
С усмешкой на устах,
Пронзив горящим взором мрак
И продолжая трах. —

Не ты ли, как последний скот,
Лишь только я ушла,
«Да чтоб ты сдохла!» – взвыл? Ну вот —
я дохлая пришла!»

Ой, нет, проклятая, пусти!
Не мучь ты, не язви!
И я простил – и ты прости.
С кем хочешь – но живи!

With rue my heart is laden
For golden friends I had,
For many a rose-lipt maiden
And many a lightfoot lad.

By brooks too broad for leaping
The lightfoot boys are laid;
The rose-lipt girls are sleeping
In fields where roses fade.

Как тяжело на сердце,
Когда я гляжу на нас.
Такие острые перцы
Нисколько не жгут сейчас.

Мы были крутыми очень,
Теперь мы всмятку, друзья.
Вот разве что я – в мешочек.
Ну ладно уж – ты и я.

Westward on the high-hilled plains
Where for me the world began,
Still, I think, in newer veins
Frets the changeless blood of man.

Now that other lads than I
Strip to bathe on Severn shore,
They, no help, for all they try,
Tread the mill I trod before.

There, when hueless is the west
And the darkness hushes wide,
Where the lad lies down to rest
Stands the troubled dream beside.

There, on thoughts that once were mine,
Day looks down the eastern steep,
And the youth at morning shine
Makes the vow he will not keep.

Средней школы выпускник
Снова закурил «Памир».
Как свободен, как велик
Неизвестный взрослый мир!

И сержанту не до сна —
Скоро, скоро ДМБ!
Вся любовь и вся весна
Ждут его за КПП!

Ожидает молодежь
Завтра сказочных чудес.
Вот и мне не спится тож,
Тоже извертелся весь.

Дембель ждет меня иной
(Если только не дисбат!)…
И экзамен выпускной
Сдать получится навряд.

'Far I hear the bugle blow
To call me where I would not go,
And the guns begin the song,
''Soldier, fly or stay for long.

'Comrade, if to turn and fly
Made a soldier never die,
Fly I would, for who would not?
'Tis sure no pleasure to be shot.

'But since the man that runs away
Lives to die another day,
And cowards' funerals, when they come,
Are not wept so well at home.

'Therefore, though the best is bad,
Stand and do the best, my lad;
Stand and fight and see your slain,
And take the bullet in your brain.

Бросив щит, сорвав мундир,
Я сбежал на этот пир.
Музы, Разум, игры, смех,
Хватит юных жен на всех!

Хватит водки и вина!
Канонада не слышна,
И не так уж страшен Враг,
Как малюет божий страх.

Да по мне фельдфебель-гад
Пострашней его стократ!
Может, и не Враг совсем
Тот, кто так потрафил всем,

Кто сулит свободу нам?
Спой же песню, Вальсингам,
Нам, которым мать родна
Предпоследняя война.

You smile upon your friend to-day,
To-day his ills are over;
You hearken to the lover's say,
And happy is the lover.

'Tis late to hearken, late to smile,
But better late than never;
I shall have lived a little while
Before I die for ever.

Я позвонил и услыхал:
«Спасибо за звонок».
И умиленно прошептал:
«Да не за что, дружок».

Но после длинного гудка
Я трубку положил.
Автоответчик мне пока
Еще не изменил.

When I came last to Ludlow
Amidst the moonlight pale,
Two friends kept step beside me,
Two honest friends and hale.

Now Dick lies long in the churchyard,
And Ned lies long in jail,
And I come home to Ludlow
Amidst the moonlight pale.

Когда я бежал из дома
В тринадцать мальчишеских лет,
В портфеле было три тома —
А. Блок, И.-В. Гёте, А. Фет.

Я Блока теперь стесняюсь,
Я Гёте теперь не люблю,
А этот романс исполняя,
Насмешливо рожу кривлю.

The star-filled seas are smooth to-night
From France to England strown;
Black towers above the Portland light
The felon-quarried stone.

On yonder island, not to rise,
Never to stir forth free,
Far from his folk a dead lad lies
That once was friends with me.

Lie you easy, dream you light,
And sleep you fast for aye;
And luckier may you find the night
Than ever you found the day.

Над лесопарком взошла луна.
Мерцают стволы берез.
Отсюда могила твоя не видна,
Мой черный и глупый пес.

Там под сосной во земле сырой
Покоится плоть твоя.
Но дух бестолковый и озорной
В иные отбыл края.