Александр Дольский - Стихотворения

совесть тягостную вели.

Муза ходит, а не летает

по дорогам моей земли.

Я познал фанатизма шоры,

бездорожье и грязь в пути,

вырос я из такого сора,

где стихи не могли расти.

И горючие песни наши

мне плеснули стыдом в лицо

среди сверстников, поминавших

за убогим столом отцов.

У последнего поколения,

понимающего о войне,

есть неспешные озарения

в завоеванной тишине.

И не ждали мы вдохновения,

не сжигали корявых строф,

и всегда было вдоволь гениев,

мало истинных мастеров.

Уходили всегда безвременно,

не сочтя ни друзей, ни страниц,

а Россия опять беременна

сочинителем небылиц.

Принимать бы, что дарит время нам,

понимать бы, чего мы ждем.

а Россия опять беременна

или поэтом, или вождем.

"Будто я весенней гулкой ранью

Проскакал на розовом коне."

(С.Есенин)

По рассветам холодным розовым,

По ночной тишине расколотой

Ускакала куда-то молодость

На зеленом коне березовом.

Ох вы, голуби серокрылые

Ох вы ветры-снега летучие

Кто приветил, да кто сокрыл ее,

Вы не видели по-над тучами?

Может быть под гармонь напевную

На завалинке семя щелкает,

Может быть золотой царевною

Но хоромам гуляет шелковым.

Ну, а может быть девицей-вдовушкой

С первым встречным вовсю милуется,

Непутевою своей головушкой

Собирает пыль-грязь по улицам.

Может рыцарем латоплечим

Битвы-подвигов в поле ищет,

Или может быть, вором меченым

На безлюдии грабит нищего.

Ну, а может быть, малым детушкам

Песни-сказки слагает грустные

Иль с пробитым лежит сердечушком

За свободу свою, да за Русь свою.

Может где утонула в проруби,

Улетела за сотни-тыщи лет?

Ох, не знаю я, ветры-голуби,

Только знаю я, не отыщется.

Но рассветам холодным, розовым,

Но ночной тишине расколотой

Ускакала куда-то молодость

На зеленом коне березовом.

Не уйти от погони, не спасти свой живот,

если долго питался в покое и лени,

наша смерть не извне, она в нас и живет,

да запомните это, олени.

И опасен не волк, только медленный шаг,

только вялое сердце и мутное зренье,

самый первый и самый безжалостный враг -

безопасность и благополучье, олени.

И по праву первородства нас учили старики,

утверждают превосходство злоба, серость и клыки.

Удивляюсь я этому и не пойму:

хищник кроток и мил, травоядные злобны,

если молятся волки красоте и уму,

а олени кого-то пытаются слопать.

Отомстит им природа за это сама,

равновесье положено от сотворенья,

эти волки сойдут потихоньку с ума,

а олени погибнут все от несваренья.

Ждут, и жертвы и моленья отбирают все права

голод, страх и вожделенье - три великих божества..

Удирай, если нету когтей и клыков,

в милосердье не вернь - это старые басни.

Хищник ясен, когда он из явных врагов,

все другие хитрей и безмерно опасней.

Те, что сыты печали наполнена всклень,

но проходит тоска от голодной диеты.

Сам себя береги, благородный олень,

голодай и беги, украшай землю эту.

по законам превосходства в мире крови и тревог

благородство, благородство это слабость и порок.

Кто сказал, что волки серы, против правды погрешил.

Волки - есть такая вера, образ жизни, склад души,

и ни отдыха, ни лени не позволит жизнь волкам,

волки это поколенья, клочья шкуры по бокам.

Что же спорить нам без толку, травоядных славя класс,

волки, волки, волки, волки, а не бабочки и пчелки

шевелиться учат нас.

Сундуки, шкафы и полки для добычи не нужны,

намечают жертву волки, только если голодны,

так судьба им повелела, гнать, спасаться, голодать,

скорость мысли, скорость тела и недлинные года.

Что же спорить нам без толку, травоядных славя класс,

волки, волки, волки, волки, а не бабочки и пчелки

шевелиться учат нас.

Кто сказал, что волки серы, тот не понял до конца -

волки - это злые нервы и несытые сердца,

и сомнения иголки, сотни пастей, сотни глаз -

мысли - волки, страсти - волки, пожирающие нас.

Что же спорить нам без толку, травоядных славя класс,

волки, волки, волки, волки, а не зайчики и тёлки

шевелиться учат нас.

За плечами акваланги,

Шторм как будто бы утих.

Мы идем ловить трепангов

И стрелять ершей морских.

Фантастические краски

Бирюзовой глубины

Оживают, словно сказки,

Из далекой старины.

Наутилус тихоходный

Ждет меня на желтом дне.

Я зеленый, земноводный

С аквалангом на спине.

Я шепчу кальмару сплетни

Про акул и про медуз.

На спине китов слетних

По волнам, как ветер, мчусь.

В прятки с маленьким дельфином

Я играю, как с мальчишкой.

Прячусь в водорослях синих,

Прячусь у спрута под мышкой.

За коралловые ветки,

За большой зеленый камень,

И щекочут мне креветки

Пятки длинными усами.

В это самое мгновенье

Я как будто просыпаюсь

И плыву на встречу небу,

Прямо к солнцу поднимаюсь.

Сумки, полные трепангов,

Мы бросаем в лодку нашу.

И, снимая акваланги,

Слышим запах пшенной каши.

Припев: Поднимись, поднимись,

Ну, иди, не стой на месте!

Это жизнь, это жизнь,

Иногда она без песен,

На чужом плече не висни,

Наклонись вперед - и сам.

Это ветер, ветер жизни,

Но не кланяйся ветрам.

На чужом плече не висни,

До земли деревья гнет

Этот ветер - ветер жизни,

Пусть он раз тебя сшибет.

Припев.

Не теряйся и не кисни

И уйми тоску и дрожь..

Это ветер, ветер жизни,

Это значит - ты живешь.

Не проси его, чтоб стих он,

Мертвый штиль - коварный сон

Подберется к сердцу тихо -

И уснешь, таков закон.

Припев.

Не ласкающий беспечный,

Беспощадный, сильный, злой

От него немеют плечи,

Он глаза закроет мглой.

Но не падай на колени,

Не сворачивай назад.

Он не трусости, не лени,

Он вперед идущим рад!

Припев.

Это ветер жизни вечной

Бьет без промаха он в грудь,

Не попутный ветер - встречный,

Без него не ясен путь.

Ветер счастья, ветер мук,

Обжигающий прохладный,

Повернись лицом к нему,

И дыши, дыши им жадно!

Не дашь ли лошадку нам, дядюшка Том?

На ярмарку завтра мы едем верхом.

Билл Бьюер, Джек Стьюер,

Боб Симпл, Дик Пимпл,

Сэм Хопкинс, Джим Кобли и я.

Когда вы вернете коня моего? -

Вернем его в среду, во вторник к обеду.

Билл Бьюер, Джек Стьюер,

Боб Симпл, Дик Пимпл,

Сэм Хопкинс, Джим Кобли и я.

Вот вторник проходит, проходит среда