Александр Гитович - Избранное

Мужскую дружбу
И ее объятья

Могу ль сравнить я
С женскою любовью?

Ведь если в мире
Расстаются братья —

То за разлуку платят
Только кровью.

К небесной воле,
Ко всему на свете

У мудрецов
Является сомненье.

Сун-цзы как будто бы
Снискал бессмертье,

Но обманул меня
В своем ученье.

Ведь даже миг
Приносит перемены —

Прожить сто лет
Почти никто не может.

Твой дальний путь
За горных кряжей стены

Жестокой болью
Сердце мне тревожит.

Побереги же
Яшмовое тело,

Живи и здравствуй
До седин почтенных...

Беру я кисть,
Чтобы она запела

Словами песен —
Самых сокровенных.

Поздней осени
Сумрачный срок наступил,

И деревья простились
С увядшей листвою.

Утром иней ложится
На яшму перил,

Рвется ветер
В дворцовые наши покои.

Ну, а днем
Проливные бушуют дожди,

Заливные поля
Превратились в болото, —

И крестьян
Вековечная гложет забота,

И убийственный голод
Их ждет впереди.

Богачи
О чужой не горюют нужде, —

Где такие,
Что нищим помочь пожелают?

В лисьей шубе
Легко позабыть о беде

Тех, кто летнее платье
Зимой надевает.

Вспомнил я о Янь Лине,
Которого нет:

Он расстался для друга
С мечом драгоценным.

Ты похож на него —
И всегда неизменным

Будешь другом моим
До скончания лет.

Я долго
На Лоян гляжу с холма —

Там все теперь
И тихо и пустынно.

Там все дворцы
И бедные дома

Огнем войны
Превращены в руины.

И во дворах,
У сломанных оград,

Так разрослись
Кустарники и травы,

Как будто
Всё заполонить хотят,

Уверившись,
Что нет на них управы.

Да и поля,
Покрытые травой,

Не вспаханы
На всем своем пространстве.

Нет, братья не узнают
Край родной,

Сюда вернувшись
Из далеких странствий.

Когда-то здесь
Из труб вились дымки

Над суетою улиц,
Сердцу милых...

А ныне
Я немею от тоски,

Которую
И высказать не в силах.

Растет в лесу
Спокойная сосна,

Ей десять лет —
Она еще ребенок,

И свежесть хвои
Нежно-зелена,

И стройный ствол
Еще и слаб и тонок,

Но дух ее
Окреп уже с пеленок:

Не подведет —
Всё выдержит она.

Легко я бросал
Города и уезды,

И бросил бродить,
Промотавшись до нитки.

Теперь под зеленой сосной
Мое место, —

Я если хожу,
То не дальше калитки.

Я бросил
Беспечное непостоянство,

Я бросил пирушки
И радуюсь детям.

Но я никогда
Не бросал свое пьянство —

И мы это с вами
Особо отметим.

Коль к ночи не выпьешь —
Не будет покоя,

Не выпьешь с утра —
И подняться не в силах.

Я бросил бы днем
Свое, пьянство святое,

Но кровь леденела бы
В старческих жилах.

Ну, брошу —
И радости больше не будет,

А будет ли, в сущности,
Выгода в этом?

А вот когда вечность
Мне годы присудят,

А птицы поздравят
С последним рассветом —

Тогда, равнодушно
И трезво, поверьте,

Я с плеч своих скину
Житейскую ношу

И с ясной душою
В обители смерти,

Быть может, действительно
Пьянствовать брошу.

Десять тысяч существ —
Всем пристанище в жизни дано

Лишь печальному облаку
Нету на свете опоры:

В темноте поднебесья
Плывет и растает оно,

Не увидев ни разу
Залитые солнцем просторы.

Благодатные зори
Ночной разгоняют туман,

Обгоняя друг друга,
Несутся лукавые птицы.

Только я не спешу:
Мне давно опротивел обман —

И к лачуге своей
Я по-прежнему рад возвратиться.

Я проверил себя
И остался на прежнем пути —

Не боюсь, что от голода
Тело мое пострадало б:

Нету старого друга,
И нового мне не найти,

И совсем ни к чему
Униженье упреков и жалоб.

Холод ранней зимы
Увенчал окончание года,

Я лежу на веранде,
В худой завернувшись халат.

Даже в южном саду
Ничего не жалеет природа,

Обнаженные ветви
Украсили северный сад.

Наклоняю кувшин —
В нем ни капли вина не осталось,

Погляжу на очаг —
И над ним не синеет дымок.

То ли стало темно,
То ли просто склонила усталость,

Но стихов и преданий
Читать я сегодня не смог.

Голод мне не грозит еще —
Гневному взгляду и слову, —

Не нуждаюсь я в пище,
Как праведник в княжестве Чэнь,

Вспомню нищих ученых —
Их мудрого духа основу,

И себя успокою я
В этот безрадостный день.

Старый Жун подпоясывал
Жалкой веревкой халат,

Но на лютне бренчал,
Хоть уж было ему девяносто.

В рваной обуви ветхой
Из дырок одних и заплат,

Юань Сянь распевал свои песни
Беспечн и просто.

От «Двойного цветения»
Сколько воды утекло!

Сколько мудрых ученых
С тех пор в нищете прозябали!

Лебеду в их похлебке
Мы даже представим едва ли.

И лохмотья одежд их
Представить сейчас тяжело.