Гомер - Илиада

Будет ли то на заре, на закате ли дня или в полдень, —
Вскоре один из врагов мою душу исторгнет в сраженьи,
Тяжким ударив копьем, с тетивы ли настигнув стрелою".
Так он сказал. У того ослабели колени и сердце,
И, уронивши копье, он присел и простер свои руки.

Меч заостренный меж тем обнажил Ахиллес богоравный
И по ключице ударил близь шеи, и весь погрузился,
В тело двулезвенный меч. Ликаон по земле распростерся,
Падая ниц. И земля обагрилася черною кровью.
За ногу взяв, Ахиллес его бросил в текущие волны,

И, похваляясь над трупом, промолвил крылатое слово:
"Здесь и покойся отныне, лежи среди рыб ненасытных!
Слижут они на досуге всю кровь, что сочится из раны.
Мать не оплачет тебя, обрядивши на ложе. Но тело
Бурный Скамандр снесет на широкое лоно морское.

Прыгнув над быстрой волной, не одна под чернеющей зыбью
Скроется рыба, вкусившая жир Ликаона блестящий.
Так вы и все погибайте, пока в Илион не проникнем,
Вы, убегая в смятеньи, а я, умерщвляя бегущих.
Даже поток не поможет вам светлый сребристопучинный,

Сколько ему ни приносите в жертву быков криворогих,
Сколько могучих коней ни бросаете в бездну живыми.
Все вы погибнете ныне позорною смертью, покуда
Не искупите кончину Патрокла и горе ахеян,
Вами близь быстрых судов от меня вдалеке умерщвленных".

Так он сказал. И Поток в своем сердце разгневался сильно.
Стал он обдумывать в мыслях, как сына Пелея заставить
Яростный бой прекратить, как погибель отвлечь от троянцев.
Сын же Пелея меж тем, потрясая копьем длиннотенным,
Астеропея настиг, порываясь лишить его жизни,

Сына вождя Пелегона, которого в свет породили
Аксий широкотекущий и Акессамена владыки
Старшая дочь Перибоя: в любви с ней Поток сочетался.
Вот на него-то Пелид устремился. Но, выйдя на берег,
С парою копий в руках, тот бестрепетно стал пред Ахиллом.

Силу вдохнул в него Ксанф, из-за юношей павших разгневан,
Тех, кого мощный Пелид среди волн заколол без пощады.
После того, как, идя друг на друга, сошлись они близко.
Первый промолвил из них богоравный Ахилл быстроногий:
"Кто и откуда ты родом, что выйти дерзнул мне навстречу?

Горе отцам тех мужей, кто с моим повстречается гневом".
И, отвечая, промолвил блистательный сын Пелегона:
"Что о рожденьи моем вопрошаешь, Пелид благородный?
Из Пеонии я родом цветущей, далеко лежащей.
Войско привел я пеонян, колеблющих длинные копья.

Вот уж одиннадцать дней, как я прибыл в священную Трою.
Род же веду от широкотекущего бога речного
Аксия: нет на земле ни прозрачней воды, ни прекрасней.
Он Пелегона родил копьеносца, а я, повествуют,
Сын Пелегона царя. А теперь, Ахиллес, дай сразимся!"

Так он сказал, угрожая. И ясень с горы Пелиона
Поднял Ахилл, а троянец два бросил копья в одно время,
Ибо и левой рукою владел он искусно как правой.
В щит угодил он одним, но насквозь не пробил его медью:
Золото было помехой, подарок великого бога;

Локоть на правой руке он Ахиллу другим оцарапал.
Брызнула черная кровь, но копье, пролетев над героем,
В землю вонзилось, напрасно желая насытиться телом.
Следом за тем сын Пелея свой прямо несущийся ясень
В Астеропея метнул, порываясь лишить его жизни,

Но промахнулся и в берег попал, возвышавшийся круто.
До середины вонзилося в землю тяжелое древко.
Сам же он меч обнажил, что висел у бедра заостренный,
И налетел на троянца. Напрасно тот мощной рукою
Ясень Пелеева сына из берега вырвать пытался.

Трижды он встряхивал древко, обратно извлечь порываясь,
Трижды его отпускал поневоле. Хотел он еще раз
Взяться за ясень Пелида, погнуть и сломить посредине,
Но Ахиллес подоспел и мечем умертвил его раньше.
Чрево ему он рассек близ пупка, и на землю сырую

Вылилась внутренность вся. Испустил он дыханье мгновенно,
Сумрак окутал глаза. Ахиллес же, на грудь наступая,
С тела совлек все доспехи и слово сказал, похваляясь:
"Так и лежи! Не легко, даже будучи сыном Потока,
В битву вступать и сражаться с потомством Кронида владыки.

Ты говорил, что твой род происходит от бога речного,
Я же горжусь, что рожденьем обязан великому Зевсу.
Смертного сын я героя, вождя мирмидонян несчетных,
Сына Эака Пелея; Эак же рожден от Зевеса.
Если сильнее Зевес, чем потоки, текущие в море,

То и потомство Зевеса сильнее, чем дети потоков.
Ныне великий Поток пожелал оказать тебе помощь,
Но никому не дано против Зевса Кронида сражаться.
С ним не сравнится по силе ни сам Ахелой знаменитый,
Ни всемогущий Поток Океана глубоко текущий,

Он, из которого все вытекают моря и потоки,
И родники, и ключи, и глубокие воды колодцев.
Сам он, могучий, боится перуна великого Зевса,
С ужасом внемлет громам, когда с неба раскатисто грянут".
Слово окончив, извлек он из кручи копье боевое,

Астеропея оставив лежать на песке бездыханным,
Там на прибрежье, где черные волны его заливали,
Угри и рыбы вкруг мертвого тела кишели,
Мясом его насыщались и жир обрывали на почках.
Сын же Пелея пошел на пеонян, бойцов с колесницы,

Что в беспорядке помчались вдоль быстропучинного Ксанфа,
Лишь увидали, что вождь их погиб в беспощадном сраженьи,
Пал, умерщвленный копьем и рукою Пелеева сына.
Он умертвил Ферсилоха, Мидона, вождя Астипила,
Фрасия, Эния, Мнеса, равно как бойца Офелеста.

Тут бы пеонян без счета убил Ахиллес быстроногий,
Если б, глубокопучинный Поток, уподобившись мужу,
В гневе тогда не воскликнул, из темной возникнув пучины:
"О, Ахиллес, ты сильней и свирепей, чем прочие люди,
Ибо тебе помогают всегда небожители сами.

Если ж тебе Олимпиец дозволил губить всех троянцев,
Ты бы меня хоть оставил и там бушевал, средь долины.
Свежие воды мои уже мертвыми полны телами,
И не могу докатить своих струй до священного моря,
Трупами сдавлен в теченьи. А ты умерщвлять продолжаешь.

Но перестань, о, владыка племен! Меня ужас объемлет".
И, отвечая на то, Ахиллес быстроногий промолвил:
"Будет, как ты повелел, о, Скамандр, питомец Зевеса.
Я умерщвлять перестану надменных врагов, но не раньше,
Чем в Илион загоню их и в битве померяюсь силой

С Гектором, он ли меня усмирит, я ль его одолею".
Молвил и вновь налетел на врагов, небожителю равный.
С речью тогда к Аполлону глубокий Поток обратился:
"О, сребролукий, Зевеса дитя, не блюдешь ты завета
Сына великого Кроноса: он наказал тебе строго