Лев Маляков - Сберегите цветы полевые

На лесосеке до седьмого пота
Валил деревья —
  и хватало сил…
А вот досталась с перышком работа —
Не только спину,
Сердце надсадил.

Придвинулась,
Окутывает осень
С нежарким солнцем в сетке паутин.
На длинном
  увядающем прокосе
Остановлюсь задумчиво один.

Передо мной
  холмы горбатят спины,
Печаль в низинах
  льется через край.
И сердце вздрогнет,
Словно лист осины.
А что к чему —
  попробуй разгадай.

Короче день,
А ночь весомей стала —
Есть время
  прислониться к тишине.
Среди холмов
  стою у пьедестала —
От прошлого не отступиться мне…

Одолевают давние сомненья:
Бегут года —
А я все на войне.
Я от того остался поколенья,
Которое горело на огне.

Отец и брат мой
Сгинули в пожаре,
Сгорели,
  как снопы,
  мои дядья.
А сын о чем-то тужит на гитаре…
Но будет каждый сам себе судья.

От суеты отгородившись ночью
И от себя,
Гляжу в прошедший день,
Чтоб утвердиться в правоте воочью
И над собой подняться на ступень.

Грома ударят в барабаны туч —
Походный марш
  или отбой сыграют?
Промчится ливень,
  весел и певуч,
По моему березовому краю.

По травам пробежится ветерок,
Зверьком лохматым в ноги мне уткнется.
Послушаю я листьев говорок —
И сердце от предчувствия сожмется.

О время, время,
  придержи свой бег,
Я никуда теперь не опоздаю…
Глядит сосна из-под тяжелых век
Высокой кроной небо подпирая.

К ее стволу литому прислонюсь,
Дышу прохладой,
  свежестью,
  покоем…
Так нестерпимо ярко светит Русь
Под семицветной чистою дугою!

Живешь,
Заботой городскою
Насквозь пронизан и прогрет.
И вдруг под ложечкой заноет,
Да так,
Что почернеет свет.

С чего бы,
Сам не понимаю,
Тоской захолонуло в мае,
Когда на влажных тротуарах
Асфальт теплынью разморен:
Его вздувает, что опару.
Да что гудрон,
Когда бетон
Зеленой молодью пропорот.
И вроде город мне не в город.

Так вот с чего под сердцем боль
Отозвалась знакомым гулом:
Полями вешними пахнуло.
И ты хоть как себя неволь —
Уснуть не сможешь:
Ночь-другую
Все видишь землю дорогую
С крутым опасным половодьем,
Когда ручей под стать реке,
И в нем березы налегке
Бредут,
Смеясь над непогодьем.

А бани,
Словно пароходы,
В субботу густо задымят.
И до потемок огороды
Богато ведрами звенят…
Листа березового запах,
Моренного в жару сухом,
Ложится в лунные накрапы,
Как пух, туманно и легко.

В тех банях сверстники с устатку,
Как боги в облаках, парят…
Я сладко шевельнул лопаткой,
Как будто жаром тем объят.
И до утра усну едва ли —
Ведь знаю:
Ждут меня поля,
Поют мои родные дали,
Зовет отцовская земля!

Мой дед Антон —
  дорожный мастер,
В деревне —
  пролетариат.
Дорогу строил он для счастья,
Был несказанно делу рад.

Как для себя Антон старался —
Чтоб намертво булыжник лег…
И вот он,
  город, показался,
А до чего же был далек!

Верста к версте —
  легли каменья.
Как в песне звонкие слова.
Достала наше поколенье
Про деда добрая молва.

Дорога уходила в дали
И счастье
  все-таки нашла.
По ней тачанки проскакали
И революция прошла.

Давным-давно Антона нету,
И все-таки мой дед живет…
По каменке,
  навстречу лету,
Катит из города народ.

По ней,
  Антоновой,
  надежной,
Я нынче еду не спеша.
И каждой возрожденной пожне
Внимает радостно душа.

В глуши
У ржавого болота
Селились предки-ковали.
Не густо было намолота
От той железистой земли.

Валили жаркую березу,
В землянках-домнах уголь жгли.
В сердца их.
Светлые как слезы,
Роняли песни журавли.

Случалось,
Филин рядом ухал —
Пророчил жуткую беду.
И та беда,
Ходили слухи,
У же играла во дуду.

Она негаданно являлась —
Врывалась ворогами в дом.
И ковалей святая ярость
Катилась лесом, словно гром.

Гудели горны.
Звон металла
Как будто поддавал жары.
Ковали деды не орала,
Ковали деды топоры.

Мечи точили боевые,
Ночами не смыкали глаз…
И это было не впервые,
И не в последний было раз.

Небо — куполом иль вовсе непогожее —
В пути-дороженьке кал и ки перехожие.

Потешали молодецкую братч и ну,
В граде Киеве оплакали дружину
Князя Игоря.
И снова Русь былинная…

То не песня в поднебесье лебединая,
Перед бурей не птенцов скликают гуси —
Взрокотали звончатые гусли.

Шли кал и ки с песнями да плачами
По векам, как по ступеням.
В стольный град
Заявились горемычные удачники.
Слушай гусельки
Кто рад и кто не рад!

Смерды слушали —
Душою приосанились.
А монахи да ярыжки прячут нос:
Чуть стемнело —
К володыке,
Земно кланялись,
Спешно стряпали на вольницу донос.

И затеялось гонение на звончатые…
Только видано ль,
Чтоб песню на Руси,
Недопетую и вольную, прикончили?
Наши деды песню пронесли
Через все кресты
И все запреты,
Деды — безымянные поэты!

То не лебедь выходила из реки
И вставала,
Белокрыла и легка, —
Возводили на Великой мужики
Церковь-крепость,
Словно песню, на века.

Поприладилась плечом к плечу артель.
На стене — сам бог и князь —
Мастеровой.
По земле идет играючи апрель,
Обжигает прибауткой ветровой.

«Ох ты, каменщиков псковская артель,
Плитняков многопудовых карусель,
Б а луй,
Балуй каруселькой даровой,
Словно не было годины моровой».

Не в угоду
Богатеям и богам,
Не заради, чтобы слава вознесла:
По горбатым,
По отлогим берегам,
Будто шлемы,
Подголоски-купола.

Их оглаживали дальние ветра —
От восточных гор
И западных морей.
Поосыпано вороньего пера
У крещенных не крестом монастырей!