Евгений Дробышев - Сумерки рая (сборник)

Взгляды немые, шаги по асфальту,
встречных лучей острота
из-под ресниц и бровей чуть овальных,
легкой походки под стук каблука.

Движутся фишки навстречу и мимо,
нервно куря, теребя телефон,
глядя вперед, но немножко ревниво
вдруг разбавляя безличия фон.

Что-то кому – то от каждого надо,
улиц заполненных вечный мотив,
зов этот, может, уже и разгадан,
хоть и не спросишь у них у самих.

Движутся фишки, собой не довольны,
отклик малейший ноздрями ловя,
глаз отвлекаясь порою невольно,
жестом нечаянным как бы маня.

Девушка, мальчик, мужик, первоклассник —
каждый проходит свой путь,
каждый игры этой легкой участник,
и не свернуть с нее, не обмануть.

Сколько же мыслей проносится мимо!
можно их все отгадать?
нет, он ведь только игриво-красиво
хочет лишь взять, не отдать!

Может, родная, пойдем прогуляться?
Будем вдвоем мы шагать,
только лишь вместе мы сможем подняться
и над асфальтом летать.

Только с тобою красив я и весел,
взгляды довольно ловлю,
чувствуя музыку радостных песен,
всех я прощаю и даже люблю.

Только зачем-то один я средь фишек
свой пролагаю маршрут,
шаг мой настойчивый снова не слышен,
след мой скорей всего скоро сотрут.

Взглядом немым, по асфальту шагая,
луч посылаю я вновь в никуда.
Сколько уж лет я вот так вот блуждаю,
видимо, так и шагать мне всегда

в поисках теней косых, чуть овальных,
взглядов, рождающих новый вопрос,
глаз, под ресницами немо печальных,
чье выражение ветер унес.

Эх, трудно в жизни деньги заработать!
Известно молодым сие меню.
Но старым тошны эти вот заботы,
отдав покой за каждый миг по дню.

морали нет, однако, в этой басне —
я золотую середину очень жду,
на ней, наверно, как то безопасней,
и может, понимание там найду.

казалось бы, вот мелочь – понимание!
А вот и нет, вот в нем-то весь вопрос!
луча любимых глаз внимание
от пальцев и до кончиков волос.

Словом простым и глубоким
Он одарил нас сполна,
Ниву засеял он щедро,
И колосится она…

И каким был – тем остался,
Весел, задорен и юн!
В поисках правды скитался,
Слыша эпохи канун.

Что ему песни и слава?
Что ему сладостный хор?
Сердцем он видит – что право,
Сердцем ведет разговор.

Я думаю, это совсем не напрасно —
для тех, кто сжигает страстями свой век,
иначе зачем мы впадаем так часто
во все, что не в силах нести человек.

Конечно же, я не об этом высоком,
которое требует жертвы другим,
всего лишь скажу я о том недалеком,
в чем можем признаться себе лишь самим.

Зачем же иначе нам груз этот создан
разбитых надежд из запретной мечты?
зачем же иначе так щедро нам роздан
желаний тяжелый комок темноты?

И вот, заблуждаясь, мы учимся тяжко
его маскировкой запрятать в себя,
и зреет с годами сомнений натяжка —
чем глубже, тем лучше, не выдать себя.

А в сущности прятаться нету резона,
хотя и жестоко себя оголить,
и слабое сердце все снова и снова
все шепчет, как лучше опять затаить.

Живем мы не так, как хотелось казаться,
лишь делаем то, что велит нам судьба,
плохие хороших боятся касаться,
но кто назовет здесь хорошим себя?

По радио вновь обличили виновных,
анафеме предали шлюх и воров,
но разве не все мы, ослепшие словно,
уже отреклись от вчерашних основ?

Нужда нас толкает на эти измены,
зависит от многого наш человек —
хоть как то судьбы пережить перемены,
пытаясь направить свой суетный бег.

И те, кому вдруг кому повезло чуть поболе,
не вправе других осуждать свысока,
не властен никто в своей собственной доле,
ничья не способна на это рука.

Однако давно уже все позабыто
для тех, кто живет лишь сегодняшним днем.
Опять у старухи разбито корыто,
и некому вспомнить об этом потом.

И все таки, все это ведь не напрасно —
все то, что с рождения в нас внедрено.
Не можем мы быть изначально несчастны,
не может закрыто быть это окно!

Я ее себе придумал, как и каждую из них,
думал, думал, не раздумал создавать себе цариц,
попадаться очень сладко в эти сети, молвит стих,
но и выбраться непросто среди нитей золотых.

Да зачем и выбираться, просто не… заплетаться
вот и будешь золотой, парень хитрый, непростой.
А они вот это любят, ни за что вдруг приголубят —
только ласковее стой, если взяли на постой.

Я опять ее придумал, а она – меня себе,
вот и плаваем мы вместе в этой вечности воде,
я тихонько отплываю, чтоб почувствовать контраст,
а она меня уж ищет, не предаст и не отдаст.

– Эй, ведь я тебя придумал, а потом и позабыл!
– Стой, тебя я полюбила, нету больше сердца сил!
Думал, думал, что придумал, оказалось – не ее,
думал, думал, что раздумал, да теперь не отдает,

и зачем на этом месте оглянуться не успел
и с разбегу снова в сети, как мальчишка, залетел…
Может, только это нужно, только это и важно,
только вовремя не видишь этот кадр в слепом кино.

И теперь себе придумать должен только я ее,
а она стоит живая, непридуманная, е!
Проиграл и не почуял, где содержится подвох,
впрочем, только так и можно сделать жизни полный вдох!

И с разбегу об телегу снова мчимся, кто быстрей!
ничего не изменилось в хороводе этих дней,
ничего не изменилось, ничего не пронеслось,
ты попей из этой лужи, мне ведь вправду удалось!

Я столько водки выпил с мужиками,
что больше мне неинтересно пить,
и лучше милую я обхвачу руками,
тем более мне с ней, не с ними, дальше жить.

Я столько анекдотов съел без соли,
что даже пищу не могу солить,
глумливым ржанием над чьей-то болью
я больше не хочу себя винить.

Немало в танцах я истанцевался,
немало рок-н-роллов закатил,
душою я и телом извивался
(и даже до сих пор не прекратил).

Немало также я любил подвохи,
конечно, не себе, а для других,
чужие горькие потом я слышал вздохи
а сердце мне шептало: помоги!

Немало, без конца, без края даже,
без разума порой и без любви
такая вот мне смолоду зараза
мозги давила чуть не до крови.