Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 1

Могла бы наши годы молодые
Не вспоминать, о них не говорить, —
Ведь мы с тобой давным-давно чужие,
Но что-то не даёт тебя забыть.

Прости меня за то, что не простилась
Ни словом, ни рукою и ушла,
Приняв твоё молчание как милость,
Прости за то, что снимок твой сожгла.

За то, что по тебе я не скучала,
Что твоего не помнила лица.
Но всё же помню той любви начало,
Которой не предвиделось конца.

А дед мой ладил голоса,
К ладоням примерял гармошку,
Мне было боязно немножко —
Он хрипло пел, закрыв глаза.

И песня вдаль меня вела
И, открывая настежь окна,
Плыла туда, где спали копны,
Где мальва яростно цвела.

Луна качалась на волне
И постепенно уплывала,
А мне чего-то не хватало,
И песня плакала во мне!

Не утону в Днепре, не утону!
Я веру, словно воду, зачерпну!
И запоют свирели камышей
В моей открытой песенной душе.

Пройдут года, и я к тебе вернусь!
И примешь ты мою любовь и грусть,
Которые я детям отдала, —
Так янтарём становится смола!

Приду к тебе я, Днепр, опять приду!
Ты напои меня – не пропаду!
Губами припаду к разливу вод —
В них силы обретает мой народ!

Ты, слышишь, Днепр, я продолжаю род.
Мы – твой разбитый вдребезги народ.
Но как бы ни пугала глубина,
Мы Китежем поднимемся со дна.

Чтобы жизнь вольготнее была,
Нам на счастье сыпали деньгами,
Пятаки звенели под ногами
И плясала свадьба, удала!

И в застолье свадебном, простом,
Где деревня радовалась, пела,
Дружка расщипал над всем столом
Ветвь калины тёмной, перезрелой…
Нынче ни одной жилой избы…

Глохнет сад, обвитый повиликой;
У могилы мужа воробьи
Всё клюют рассыпанное лихо…
…Надломлю малиновый пирог —
Удался, я думаю, на диво!

Мать пекла такой же, дай ей Бог!
Память сердце обожгла крапивой…

Уезжаю. Уезжаю в город…
Не губить же молодость в селе!
Почему сейчас, в лихие годы,
Тянет снова к брошенной земле?

…Потянулись с маникюром руки
К старым краскам. За окном закат.
На картине, словно боль разлуки,
Мамины огурчики лежат.

Я так люблю восточные базары,
Нарядов рябь и столкновенье плеч.
Базары я «мозаикой» назвала
По круговерти радостей и встреч…

Толпа гудит… Кричат торговки в уши.
Все говорят на разных языках.
Здесь и гадалки, и свои кликуши.
Восходит жизнь, как тесто на дрожжах…

Съел пирожок, тревожит мёда чаша.
И продавцы жужжат – пчелиный рой.
Как дразнит запах тёплого лаваша —
Он высится, сверкает белизной!

Разрезаны язычески гранаты,
Желтеет мякоть переспелых дынь,
Гирлянды перца… И, как чёрт лохматый,
Старик-грузин вдруг станет молодым!

А утомишься – тут же возле рынка
Есть чайхана, в ней русский самовар
Прогреет душу. Словно после ринга,
Лицо пылает сквозь любой загар…

…Мне по душе пьянящий дух базара,
Народ кружит, меня сводя с ума.
Здесь изобилье всякого товара.
А если точно – это жизнь сама!

Металась я под белым небом,
По белым выцветшим полям:
«Едины мы водой и хлебом,
Любовью к нашим нищим дням!

Кто оковал во льды протоки,
Живые пашни умертвил?
Кто изменил пути и сроки
Для восхождения светил?

Сердца без пламени оставил,
Без света души, а слова
За непокорность обезглавил?
Всё – бездыханная молва.

Ты, жизнь, как мёрзлая равнина,
Покрыта белой пеленой,
На сотни вёрст неодолимо
Безмолвье, вставшее стеной.

В каких владеньях, сёлах, избах
Не спят и молят до зари
О погибающих отчизнах:
Надежде, Вере и Любви?

Кто слышит голос мой, ответит
На крик из белой тишины?»
И только ветер, только ветер
Во все четыре стороны.

Но час настал, и я спокойна,
Как необъятная земля,
И хлебом новым и привольным
Воскресли чистые поля.

«Всё возвратилось, прояснилось,
И не чужим был голос твой!» —
Земля мне пела, и светилась
Она, как солнце надо мной.

Из мук и боли вырастает воля
В бессильном плаче гибнущей души.
Всевидящей судьбой слепая доля
Вдруг станет, голос выковав в тиши.

И голос этот – он не только песня,
Он и набатный колокол сердец,
Охваченных отчаяньем возмездья,
Над ним не в силах властвовать певец.

Нет сил сопротивляться… День затих.
Пал лист на стол – упрёк смолёной ночке.
Неспешный, немудрёный, долгий стих
Его смирял, заковывая в строчки.
Окно являло мир, но мир был нем
И, как фольга, сверкал-переливался…
И только дождь полуночный посмел
Перебивать картавый говор станса.

Есть имена с таинственным звучаньем,
И ты гадаешь: чем твой дух смущён?
Каким-то странным веет обещаньем
От этих неразгаданных имён.
Томится сердце, снова слышать хочет
Манящий, незнакомый ране звук.
Как будто жизнь иную он пророчит,
И предвкушеньем сдержан твой испуг…

Стремленья формируют мир.
На тоненьких переплетеньях
Из нитей сложится пунктир
Желаний, вышитых затейно.

И где-то на краю земли
Вдруг отзовётся трепетаньем
Давно забытая в пыли
Дорога, и с рассветом ранним

По ней до моря конь промчит,
И сквозь густой покров тумана
На стройный звук его копыт
Ответит голос капитана.

И всё возможно оттого,
Что наконец решился кто-то
На зов желанья моего
Ответить точною работой.

И остаётся только шаг —
Ступить на борт надежды зыбкой.
Я вышиваю синий флаг
С большою золотою рыбкой.

Жемчуг, почерневший от болезни,
Брезжит грустным серым перламутром,
Изменив морской солёной бездне
Ради слов, отчаянных и мудрых.