Алексей Улюкаев - Чужое побережье

Этой ночью мне чудится, мнится —

От тоски, от ненужных объятий,

От… (натужно талдычит, как дятел) —

В дальней дали не хватит мне братьев

И девицы не хватит (дивится),

И сынов, дочерей не достанет.

Полустанки и станции мчатся.

Приходите ко мне Тани-Мани

И какой-нибудь Чацкий

(Кто-то вдруг да захочет остаться).

Это горе мы с ним перетерпим,

Это горе не ум: пол-умишка.

Полунищие (духом), прочли по полкнижки.

Шар земной наши пяточки крутит и вертит.

И вот этого – слишком.

До смерти.

Пора узнать девчонкам и мальчишкам,

Что врет не только календарь – врут книжки,

А гуглы-муглы врут вдвойне,

Что розовых соплей излишки,

А на войне как на войне.

Что бьют не в паспорт, а по роже.

Покой навряд ли и возможен,

А воля бродит в стороне.

Что здесь всегда одно и то же,

В богоспасаемой стране.

Что пуля вовсе и не дура,

Что косоносицы фигура

Крадется, как и встарь, тишком.

Все прочее – стихиратура,

Скажи им русским языком.

Кто там скачет по сугробам,

Укрощает снежных змей?

Сын с отцом. И рады оба,

Рады матушке-зиме.

Кто сидеть остался дома,

Доедает холодцы?

Дочка с мамой. Эти, кроме

Шуток, тоже молодцы.

Ускакали иль остались —

Да совсем не в этом суть.

Как любви на свете мало!

Как лоскутно одеяло!

Комом в горле – не вздохнуть.

Мы учили слова – на дворе, на траве, на рассвете.

Как их выучат дети, так в школу уже не пойдут.

Хоть таблички поделены – это поэты, а эти

Не годятся. Рупь двадцать цена за их так себе труд.

Мы учили: восход на востоке. Восторг у истока!

Но до устья по грусти густой нам приходится плыть.

Всех и радостей – джинсы за восемь рублей из Мосторга,

Милой девочки локон, поклон – «уезжаю». Всю прыть

Демонстрируй (от демонов или от монстров

Так бегут, как ты вздумал бежать от себя).

Мы учили: tres bien и sehr gut. А земля – это остров.

И любовь это остров,

Робинзонит на нем стар и млад.

В календарный четверг приплыви ко мне Пятницей.

Говорят,

Это просто.

Не отвергай философию,

Философиям несть числа.

Скрипнет дверь за Иосифом

(За Иосифом – шаг осла),

И посыплет по Палестине

Святое семейство. Откуда? Куда?

Как, говоришь, твое имя?

Иисус? Не знаю. Да

И знать не хочу. Проезжай

И не требуй ответа.

И то сказать: что осел, что трамвай —

Все следуют в Лету.

Или в лето – смотря по сезону. Мне

Все равно. Я не верую в бога.

Но, если скрипнет дверь при ясной луне,

Вздрогну. И станет грустно немного.

Я из вселенной Гутенберга,

Где редактировать непросто,

Где от восторга и до морга

Понятный и конечный остров,

Где для богов не много места,

Где есть законы и причины.

Где из муки замесят тесто

И хлебушка поест мужчина.

Где если шутят, то смеются.

А если страшно, то боятся.

Где души, словно струны, рвутся,

Где струны рвут, а звуки – длятся.

Где только пробило двенадцать,

А тыква – вот она на блюдце.

Возьми ее за рупь за двадцать!

Огни догорели. Зима отступила в туман.

И месяц, подумавши, ножик достал из кармана.

Он трезв тривиальнейшим образом. Даром что пьян

Его собутыльник – погонщик ночных караванов.

По пьяному делу мне чудится – всюду обман!

Не видно ни зги, и не чувствую я ни бельмеса.

Мотивчик все крутится пошленький: трам-тарарам

(слова: темным лесом идем за каким интересом?).

По трезвому делу он ножик вострит и вострит:

Отрежем все лишнее, чтоб наконец-то осталось

Хоть что-то помимо разбитых корыт.

Разбитых сердец. Мелочевки на долгую старость.

…Потому что дождь – он и в Африке дождь,

Как его ни жди, он придет нежда —

Нным. И если ты под дождем уйдешь,

Это будет шутка, старая, как вражда

Между Капулетти и Монтекки.

Не уходи, будь человеком.

Но этот мир – он вообще шутник,

Обхохочешься, живот надорвешь.

Если что и течет по щекам и за воротник,

Это только дождь.

Это подтекает из Дантова круга.

Не уходи, будь другом.

А вслед за дождем постучит и снег,

И метеосводки берут на испуг.

Мгла, туман – где он, твой человек,

Туман, мгла – где он, твой друг…

С полпути вернись: это ложный путь.

Не уходи, будь…

Ты думал добежать до Фермопил,

Но падок ты на мед, страдаешь от падучей,

И сколько б ты монеток ни скопил,

Потратишь до одной под этот случай.

Из Марафона, с Фермопил летит гонец,

Кроссовки в дыры протирая,

С той весточкой, что у бескрайнего есть край,

У бесконечного – конец,

Что ад совсем недалеко от рая.

Что вечности песчинки сочтены,

Что Валтасар уже увидел буквы,

Эдема яблоки навряд ли лучше брюквы,

И жизнь у нас – умеренной длины.

Хотел бы в рай – да не пускает грех.

И воля, и покой нам только снятся.

А есть ли за скорлупкою орех?

Всю жизнь пытаюсь в этом разобраться.

Хотел софитов, так хотел оваций!

Но в перепонках больше свист да смех…

Хотелось и утех: и тех, и тех,

Но для потехи – стоит ли стараться?

Да пусть себе. Свистеть или смеяться —

Не худшие из перечня реакций

У человечества на человека.

А ты всегда – ответчиком за всех —

Бредешь, бредешь в виду все тех же вех,

Что нам даны от века. Нам – от века.

Город на букву Л,

Река на букву Т.

Это не пропасть, не предел,

Это горизонт вдалеке.

Тут не пропасть, не проспать

За суматохой дел.

Вот дуврских скал мел,

Ежели смел – съел.

Для костей хорошо, говорят.

Выпей воды из Т —

Ни козлом, ни козленком не стать —

Не худшая из вестей,

Для кишок хорошо, говорят.

Воздух такой здесь —

Можно хоть пить, хоть есть.

Я передать рад:

Для души хорошо, говорят.

Тоже благая весть.

Навигации, лоции,

Прочая пурга,

Очевидная опция:

Никому ничего ни фига

(Как Баба-яга).

Навигация, братцы,

По весне началась,

Как новые – станции,

Как старая – грязь.

Лоцией зовется