Юлия Мамочева - Инсектариум

Недремлющая совесть — имя ей…
Глаз не сомкнет за столько страшных лет!..
Ты победила;
Вижу — присудила
Мне обнажить пред вами свой секрет.

Мой сын! Мой Пассий!

     Матушка?

          Один
Чем, мальчик мой, в столь поздний час ты занят?

Ответ правдивый Вас изрядно ранит.
А лгать — нет сил…

     Мой слух не хочет лжи
Убежищем явиться! Расскажи
Мне все как есть. То — лишь слова. Как станет
Терзать меня их звук?

     Слова — ножи?
Нет… злей они. Пример неверно взят!
Два острия в ноже? О нет! Но в слове —
Один клинок — для жертвы наготове,
Другим концом, чужой желая крови,
Самих себя обидчики разят.

Ты прав. Слова дурные свойством этим
Отмечены.

     Ударим — не заметим.
Клинок в крови? Из сердца хлещет кровь
Из твоего. А вывод: не злословь!..

Так мал, так светел разумом… К чему же
Прелюдья?

     К неприлюдной только боли
Души.

    Хотела б видеть речь я эту в роли
Последнего аккорда песни горя.

          Мужа
Вы потеряли; я — отца родного!..
И брата, хоть теперь мне это слово
Врезается в нутро напоминаньем
О черноте, неистово глубинной.

Другую должно грудь считать собраньем
Сей тьмы подсудной!

          В муках я повинный
Мизероса! Лишь я — иной никто!
Мои слова, исполненные злобы
Насмешливой, доведшие до гроба
Несчастного — сквозь частокол густой
Ощерившейся ревности. На то
Ли были мы — сыны одной утробы?
На то ль — Господний замысел простой?

Но нет — я сам погибели причина:
О, зуботычины мои, моя личина!
Мой брат, мой брат… К чему твоя кончина,
Запятнанная язвой преступленья
Тягчайшего?

     Ты что-то говорил?
Я не расслышала.

     О, крыл
Бы пару — музыке моей!..
Чтоб обрести она смогла уменье
К тем возлетать, кто горькой смертью взят.
Предстала б тотчас пред судом теней,
Которых нам с земли — не видно…
Теней, унесшихся в простор иных полей.

Ты вновь писал?

     Не вновь, но в первый раз.
Все прежнее назвать и шумом стыдно.
Не музыка и это, впрочем: час
Для реквиема пробил.

     По отцу?

И по тому, кого считал я братом.

Ты с ним в родстве остался и поныне.

Такая связь — награда подлецу!

Брат — не подлец: зверь загнанный! К кончине
Его причастный, пусть невольно, я — чумной.
Пятнать Мизероса родством со мной
Стыжусь.

     Напрасно брата обвинять
Не торопись: он чист и перед нами,
И пред отцом, и перед Богом.

          Мать!
Я обвинитель — для себя лишь.

          В гаме
Сумбурных слов мне слышалось одно:
«Подлец».

     Меня им небо звать должно.

Не брата так нарек ты?

     Как бы смел —
Обиженного мною многократно?

Ты добр.

     Дела обратное твердят.

Коришь себя!

     За зло своих же дел.
А стрел греха не повернешь обратно!..

То — истина.

     Ее познал мой брат
На шкуре собственной, что много поредела
От града злых моих… предательских нападок!..

Горою гор мое дурное дело
С твоим сравнившись, рядом встало.

          Гадок
Себе я, мама…

     Коли так, то я
Противна раю, аду — посмеянье!

Я пил сегодня: нет житья.
Я пьян. Жених — натура обезьянья.

Кларисса, ты…

     Словами сор я сею!..
Мизерос полюбил душою всею
Мою невесту!.. Я ж — сам не пойму! —
К ней холоден в противовес ему,

Ведь Фатум — инквизитор. Отчего
Мизеросу б не подарить венчанье?
Он старше, он влюблен — вперед всего.

Тому и быть.

     Теперь?

     Теперь скажу
Я все тебе. Но, милый, как пажу,
Велю!.. молю: храни, храни молчанье!

Рассказ? О чем?

     Тебе опишет мать,
Скрепивши сердце, черное насквозь,
Свою беду, что не гуляет врозь
С твоею холодностью к деве. Не бывать
Постыдной свадьбе, милый мальчик мой,
Твоей — с твоею сводною сестрой!

Что слышу я! Вы не больны?

          Больна!
Мой голод умственный сглушила белена!

Срамная весть! Дожить бы до утра!
Барон — отец мне?

     Дочь его — сестра.