Демьян Бедный - Том 1. Стихотворения 1908-1917

«Союзника» корил сановник, хмуря брови:
«Взгляни назад: какое море крови!
Взгляни вперед: какой зловещий мрак!
      Ты понимаешь ли, дурак:
   Все замыслы мои бесплодно гинут,
   Я осужден, оплеван, я покинут
   Разумными и честными людьми!
А ты мне чем помог? Чем, прах тебя возьми?
Едва не каждый день мне поднося иконы,
      Знамена да жетоны,
    Ты, утопая весь во лжи,
Сулил мне доблестных „союзников“ „мильёны“.
    А где они? А где они, скажи?..»
Упрекам нет конца. Сановник в гневе пылок.
      «Союзник» же то запыхтит,
             То закряхтит,
То поскребет всей пятерней затылок,
   То пальцем ковырнет в носу…

Так я уж, так и быть, отечество спасу,
        Скажу сановнику открыто,
        Холопским душам не во гнев:
«Поставь скорей казенное корыто,
„Союзников“ набьется полон хлев!»

Нельзя сказать, в каком году
Так повелось, но так ведется,
Что Кривде с Правдой не живется,
Что Кривда с Правдой не в ладу,
И не одна она, злодейка:
Союзник верный ей Копейка.
Людьми подмечено давно:
Копейка с Кривдой заодно!
Имея общую лазейку,
Они вдвоем всегда, везде.
С тех пор как создал черт Копейку,
Копейка с Правдой во вражде!

      Жена молодка,
      Красотка,
К заводчику, как банный лист,
      Пристала:
«Ах, мне нехорошо!.. Ах, я совсем устала!..
А ты – бесчувственный… буржуй, капиталист.
         Фу, гадкий, гадкий…
         Как есть тюлень!
Ну, как не стыдно: целый день
Все у тебя в уме расчеты да раскладки!
         Хотя на часик их забудь.
Садись вот здесь… Вот так… Поговори со мною…
Ну, приласкай меня… Склонись ко мне на грудь…
               Побудь,
         Как муж с женою!..»
«Ох, матушка, не до того!
   Ведь ты ж не знаешь ничего.
   Не только у меня заботы,
Что выкладки да в барышах расчеты.
   Ты не заметила: рабочие… поют!
Поют с недавних пор, идя домой с работы.
Так эти песни мне покою не дают!
Попробовал певцов приструнить я построже, –
Так нет, спокойны все: ни криков, ни угроз.
Но стоит им запеть, как весь я настороже!
И слов не разберешь, а жутко… И по коже,
   Поверишь ли, дерет мороз!»

Когда рабочий плачет,
Тогда хозяин скачет,
Когда ж рабочий весел,
Хозяин нос повесил.

      Бывают же дела!
      Зовите это чудом, –
Но вслед за православным людом
      Лиса посты блюла
И в пост жила лишь рыбным блюдом.
«Тут дело вкуса, мол, совсем не чудеса»,
Мне скажут. Я не прекословлю.
Но дело в том: раз утречком Лиса
      Пришла к реке на ловлю.
В струи прозрачные закинута леса
С наживкой – мухой золотистой.
Разнежилась Лиса на травушке росистой;
Ан глядь – напротив Волк сидит на берегу,
      – Принес его нечистый! –
      Сидит и ни гу-гу:
      Тихонько рыбу удит.
Так делать нечего, себя Лисичка нудит
      И куму шлет привет.
      Кум корчит ей в ответ
      Подобие улыбки:
«Желаем кумушке – наудить больше рыбки!»
   А рыбки нет как нет!
В досаде Волк уж было забожился:
«Уловец-то какой здесь был, кума, вчерась!..»
      И вдруг насторожился.
За ним – Лиса. В реке резвился
Меж двух крючков – Карась!
От жадности у Волка ни терпенья,
Ни совести, – он к рыбе держит речь:
«Миляга, подь сюда! От ложного движенья
      Тебя хочу я оберечь.
      Пусть рыбы немы, да не глухи…
Послушай-ка, держись подальше ты от мухи!
Не то как раз нарвешься на крючок.
Меж тем – гляди сюда: ну что за червячок
      Перед тобою вьется!»
Лиса от бешенства трясется:
«А, серый черт!.. Так знай: ты больше мне не кум,
Подохнуть бы тебе от лихоманки!
Карасик, положись на собственный свой ум.
   И муха и червяк – равно приманки.
      Да разница все ж есть,
         Какую съесть.
Голубчик мой, я так толкую:
Коль все равно тебе, какую
Кончину живота обресть,
Так выбирай из них любую;
В рыбачью сеть ты можешь влезть,
Узнаешь человечьи руки;
Иль можешь смерть приять от щуки,
Иль от другой какой помрешь ты штуки,
Иль можешь за ничто пропасть,
Живым попавши в волчью пасть!..
Сравни ж теперь, – а в выборе ты волен! –
Таким концом ты можешь быть доволен?
А мне ты попадись – тебе почет какой!
Тебя я скушаю – уж похвалюсь заране! –
Не прежде, как, обсыпанный мукой,
Ты хорошо прожаришься в сметане!»

Карасик! Что тебе лукавый «рыболов»?!
Не слушая его коварно-льстивых слов,
Себе, а не врагу, в угоду
Нырни поглубже в воду!

 Взялась за ум рабочая артель:
 «Довольно быть нам сборищем случайным
Да путаться по кабакам и чайным,
   Как все мы путались досель!»
      Артель единогласно
      К решению пришла:
Кормиться всем из общего котла!
         Прекрасно.
Добыт котел и выбран кашевар –
         Кривой Захар.
      А так как было ясно,
Что не управиться Захару одному,
  Приставили к нему
  Двух пареньков охочих
  (Не дюже-то рабочих),
    Ерёму да Кузьму.
    Так надо же греху случиться:
       При первой же стряпне
Пришлося по нужде Захару отлучиться,
Когда со справою котел уж был в огне.
  Кузьма с Ерёмой тары-бары
    Да растабары:
      «Мы тоже кашевары!»
        «Ась, брат? Чай, надоть посолить».
  «И поперчить да маслица расплавить».
  «И молочком недурно б забелить».
       «А опосля кваском заправить».
     «Постой-ка, Кузя, виноват:
  Забыл подбросить я салат».
Захар, вернувшися, не доглядел оплошки,
    Что там сварилося – бог весть!
    Артели ж довелося есть.
Едва успев хлебнуть по три-четыре ложки
    Невиданной окрошки,
    Ребята наши – кто куда!
Тошнит и рвет бедняг без меры,
    Как от холеры.
      Беда!
    А поварам грозит расправа
    За то, что вышла их еда –
    Еще бы ничего – бурда! –
      А то, как есть, отрава!

Ох, ликвидаторы! Что долго говорить!
  Нам с вами каши не сварить!