Николай Векшин - Стишки и в шутку и всерьез

Когда нам нерв терзает душу,
То это значит: хватить пить!
И Бог поможет. Только нужно
Свой стих не слишком волочить.

Константная спектральность обожанья
Изнежила любовь янтарным взглядом.
Контральто обнаженного лобзанья
Шла босиком в насыщенность желанья.

Засветилась Россия, в предзимье катясь.
Харчевала в стране сатанинская власть.
В бане – кровь. Океаны упали в моря.
Отдыхает Господь прям в конце октября.
И пылает Луна. У-ух! Харизму, видать,
Не успел В. И. Ленин врагам распродать.
Изобилье ушло в космодромную пыль.
Коммунизм помаячил. Такая вот быль.
И взъярилась Россия по чьей-то вине.
И продали её наяву, не во сне.
И подвёл свой итог наш российский пиит.
Он такой не один. Он теперь знаменит.

Среди ветров лишь ветер гоняет листву.
В листопаде плащи, как дожди.
Хороводит дождем листопад на мосту.
Ты ж пришла, осень. Больше не жди.
Грусна осень, ох грусна! – без буковки «т».
Как хорош родной русский язык!
Уж не та я. Но осень в моем букваре
Резво лепится в вянущий стих.

Желтизною осенней листья желтой печали
Снова осенью желтой, ну, уж замордовали!

Одиноки в России поэты,
Как прыщи на заду за грехи.
Сочиняют в кровати сонеты,
Проституткам читают стихи.
Ну а чем же еще им заняться,
Подгоняемым взмахом ресниц?
Без любимой – любовью заняться?
Или – сгинуть средь рифм и страниц?

Наливай! Давай с тобой напьёмся
До потери чувств, как до весны!
Женский гнев под утро рассосётся,
Снова будем мы с тобой на «ты».

А какая ж слаще хренотень?
Про эротику иль, может, про портвейн?
Алкоголь? Или страстей оргазм?
Сочиняйте лучше про маразм.

Ангелочки хмельные в твоих волосах,
Словно блошки флюидов грустят.
Зарождается шторм на душе и губах.
Даже струны чего-то хотят.
Мир заполнился страстью до самого дна.
Задрожала в ночи тишина.
Над Пегасом хромым глазом светит Луна.
И смычок захмелел от вина.

Послушно принимая канитель,
В апрельских лужах сдох седой Апрель.
Рука впустую шарит. А постель
Средь слов желтеет шариком недель.

Светили звёзды в тишине,
Струились капельки дождя,
Злой рок бурлился в бытие,
И де-жа-вю душил меня.

Простынь потолка
Нависает вниз.
Зацепился лист
Краем за карниз.
Штор унылый вздох
Стал совсем шальной.
Стих поэта сдох
Прямо под Луной.

И звёзды, и Луна не есть банальность, Мила,
Поскольку это всё – небесные светила.
Как кожура банана, банальной мысль бывает…
Что красота прекрасна – то даже школьник знает.

Тополя задышали грудью,
Тучи ринулись в небо толпой.
И под дождь побежали люди.
Без зонта прошел геморрой.

Дважды тут печаль кружилась,
Дважды женщина звала.
Раз кого-то полюбил он —
Вмиг красивая нашлась.

Светило путь не подсветило
И ряби свет хладил рассвет.
Стучал поэт по светлой раме
И чмокал следом трижды вслед.

Ох, не просты как стишки Миларепы!
Папа мыл раму, а Милочка – репу.

Беспокойный сонет мне покоя не дал:
Я уснул и – ушел. Вот такой был финал.

Поёт чего-то пьяный милый ёжик.
Торчит умильно рожица средь ножек.

Следить за напряжением сосков
Приятней, чем за чистотой носков.

Грачиные гнезда на голых деревьях,
На голых деревьях… Всё в дубле и перьях!

Опять я вижу этот стих про «сонную волну».
И рецку вновь даю: ныряйте в глубину!

От напряженья поэтессы вянут крылья,
Приходит ночь без сна и ускользает день,
Хозяйство рушится, и муж ворчит бессильно,
И тараканы шастают, и крыша набекрень.

…И на этом на Парнасе
Встречу мужа на Пегасе.
Он захочет еще раз
И – уложит на матрац.

Перенапряг рожоном с травмами
Встряхнул у демонов оскал.
Сиё мираж есть и стенание.
А стих – совсем не идеал.

Играй, играй, танцуй, танцуй,
Блистай, блистай… вай-вай-вай-вай!

Отлюби своего стихоруковца, день!
Виноградное слово его расцвело.
Кистеперый недуг кинул тень на плетень.
И кромешный дурман выпивает его.

Не боись дотла, гой еси поэт!
Из сырых хлебов делай винегрет…

Санчасть лишь пилотку в окопе нашла:
Скрипач дезертировал, рота ушла.

В сентябре разрослись шампиньоны,
Вдохновляя на творческий путь.
Перелетные птицы в бульоне
Уж не смогут под небо вспорхнуть.

Бродит осень по строчкам, мается.
А еще эта осень – кается.
Плюс скрипит эта осень и стелется.
Может, осенью стих отелится?

Средь hard and soft-ов радостно жужжа,
Она, крутясь, случайно села на ежа.

Среди слов немота захохочет.
Из словес не свар и шь холодца.
Словословье слова опорочит.
Обнищают в созвездьях слова.

Я был кофейником и паклей,
Вареньем, дегтем и лисой,
Бандитом, одиноким, мафией,
А также хлебом с колбасой.
Я тенью был, а также свечкой,
Калейдоскопом тут мелькал.
Азъ есмь! И аки течкой
Своим стихом заколебал!

Мораль сей басни явственно проста:
Когда добычи нет, пожарь котлеты,
Как варвар, приготовивший обед,
Но не раскрывший кулинарные секреты.

Если любимый у зеркала
Ноет, желая уйти.
Значит, мужчины тут не было
В силу каких-то причин.

Ты живешь. Я – существую.
Ты отдал мне свои крылья;
Я свои тебе дарую
Против пафоса бессилья.
Звёзды дико повзрывались
Под Луною в родах, муках.
Мы с тобой поцеловались.
Прыгнем в пропасть в час разлуки!
Так взлетай же выше Бога,
Хлопай крыльями получше.
В вожделенье счастья много.
Но лапшу не вешай в уши.

Не терзайте аккордами слабого нежного сердца,
Бросьте в мусор кларнеты, забудьте про фуги.
И подавятся нотными звуками в Лейпциге немцы,
Коль рванет в тишине мой транзистор, вопя «буги-вуги».