Николай Векшин - Полёт шмеля (сборник)

Если льют дождями слёзы,
Валерьянку пей, поэт.
Не скорби душой тверёзой.
Рифмы складывай в куплет!
Жизнь совсем не поэтична.
Чтоб бесстыдницу обнять,
Закружи покруче рифмы!
Познакомишься опять.

Осталась валяться на плахе,
В крови утопая, душа.
И тело в одной лишь рубахе
Бредёт без души не спеша.

А что-то мне не пишется сегодня,
Хотя любовь в душе легко цветёт.
Так рифману же строки я свободно!
Мечтой пронзю! Читатель не заснёт.

Ты взорвала вчера мой покой
Своей дивной волшебной рукой.
И в блаженном любви беспределе
Я стихи сочиняю о теле.

Софитами комет мечта в сердцах летела.
И незабвенно вслед софитам от комет
Она софитно так красиво пролетела,
Что радугой летучей софитнулся поэт.

По улицам метался звон,
И журавли рыдали клином.
И бились бредни над холстом.
И стих расцвёл хвостом павлина.

Свой монолог, свеча, не прерывай!
Разбереди в душе огня пружину.
Вся изрыдайся. Вся в соплях? Пускай!
Зато тобой любуются мужчины.

Во глубине сплетенья рук
Храните снов своих желанье!
Не пропадет ваш скорбь средь мук
И душ сладчайшее страданье.

Скрижаль молчит. В башке дурман.
А небо солнцем прожжено.
Из ничего лепи роман
И сей свой бред на решето.

Под звуки джаза с саксофоном
Так изнывала чаша с лоном,
Что вся в терзаниях синкопы
Упала в рифму к слову «попа».

Во время качки я держусь за сердце.
Моря штормят. В душе царит испуг.
О, лаг и леер! Чем бы мне согреться?
Скорей бы в гавань! Много там подруг!

Ох, я чувствую, зверею,
С этих строчек стекленею.
Тут есть струны контрабаса,
Стразы, коврик для намаза,
Сказки, шапка Мономаха,
И пластинка, и сберкасса,
Лук в корзине под столом,
Рубль, дырка… Во дурдом!
Бред исписанных тетрадей…
Софья, сжалься, бога ради!

Дятлов много вокруг. И окраски их странны.
Долбят клювом стихи. Их сиреневый вид
Нагоняет тоску. И в бредовой нирване
Как морзянкой поэт и стучит, и стучит.

«Я люблю тебя до слёз
В этом облаке из роз».
Плохо тут Серов пропел.
Ишь, устроил беспредел!
Я ремейк теперь пишу
И иллюзией дышу.
Принц чарующей мечты!
В виртуале соткан ты!

Плачет роза, плачет недотрога.
Всю ее шипами исколол
Грубый роз, бредущий по дороге.
Лепесток стекает. Во прикол!

Бескрайня звёздна дивна ночь!
Планеты светят в назиданье.
Чтоб Космос этот превозмочь,
Притихни в тихом ожиданье!

Жизни быстрый шаг
Свечку сжигает.
Колет иголкой маг:
В куклу втыкает.
Глупость? Не верю!
И хоть за монету
Я разведу вас стихом,
Утомлю беспросветно.

Как птичка колибри поэтка по граблям порхала,
Нектар собирала меж грядок и майские розы.
Сельхозинвентарь она в граблях своих потеряла.
Влюбилась, как кошка, в те грабли. Где грабли, там слёзы.

Шумел камыш, деревья гнулись,
У неба плакали глаза.
Мальчишка с гейшей кувыркнулись.
Катилась по земле слеза.
Поэт, нажми на тормоза!

«Ты не злилась душой, отменяя проклятья,
Головою не билась в слезах о кровать».
Ох, не надо, Григорий, быть сиреневым дятлом,
Чтоб такую вердыщенку строк написать!

Если сумрачен поэт,
Да еще не жрамши,
Сочинит тогда сонет
Вроде простокваши.

И утро настало, кажись.
Людмила! за рифму держись!
И если стишок ни о чём,
То это тебе нипочём.

Я влюблённым юнцом пробивался
Через стены, фонтаны, «Березку»…
Хоть я с местной фарцою якшался,
Но не пил с нею модную водку.
Вот и кончилась юность златая.
Натеревши мозги до мозолей,
Я прозрел: есть ментальность другая —
Незаметные дедушек роли.

Священный город! На ночь глядя,
Воспринимаю я тебя!
Ты – камень в сердце! Ты – отрада!
Ты – стройный. Ты в душе, как рай.
Душа и сердце у поэта
Не спят, судьбе наперекор.
И белый цвет из кучи света
Леплю я нежно до сих пор.

Не хочу ни секса, ни сакса, ни Стикса, ни даже блуда.
Мой вулкан притомился, дымится во льду ментально.
Не хочу быть ни лузой, ни дивой, ни даже Иудой.
Я как древо у джинна в зигзаге. Стою под флагом.

В преддверии любовного цунами
В душе неразбериха и бедлам.
Блудить не стану. Я грешу стихами.
И убиваю строчкой наповал.

Если тебя не коснулась беда,
Значит, не будет поры ограбленья.
Мистика зла. Пролетают года.
Рыщет беда. Экономь все движенья.

Я на берег, на левый, выйду.
И увижу: твой берег – правый.
Переплыть к тебе что ли смело?
Или просто причёску поправить?

Уткнись, мой друг, прям в Космос мне покрепче!
Увидишь там рельефы мирозданья!
(Там много есть, чего в картинах нету)
И навсегда застрянешь в начертаньях!

Потерявши ясно-сокола,
Я в полынь пойду пешком.
Ох, ты травушка высокая!
Я отдамся нагишом.

Увидя цель, залез на скалы,
Повис Тарзаном над мостом.
Он молодым был обезьяном,
Хоть не размахивал хвостом.
Он альпинист был в рваных кедах,
Фотограф ловкий, хоть без брюк.
Он молодой был непоседа.
И – чуть не наступил каюк.
Но в щель засунув свои пальцы,
Попутным ветром увлечен,
Он жив остался. Вот ведь мастер!
Хоть голый, но как чемпион!

Не лезу с Музой на Парнас.
Я сам – почти как гильотина.
Я словом бахаю в Пегас,
А не в промежность или спину.
Не лобызаю всех подряд
Своей расхлюстанною лирой.
Рифмую я, едрёна мать,
Как топором. Но вот сатиру
Я не люблю. И критик бл@дь
Пускай не лезет поправлять.
Его я в черный список кину,
Чтоб не мешал шедевр писать.

Если ты правозащитник,
Елы-палы, чья-то мать
Бурей гнева так покроет…
Что за грош начнёшь писать.