Николай Векшин - Трансцендентная сингулярность души (сборник)

Он матом стих не украшал —
Великий и могучий.
Он просто чепуху писал.
Пиит, пиши получше!

Ангел не Демон,
Но в бесы хотел бы попасть.
В Ад он поверил
И – хищно открыл свою пасть.

Не ловите птичку счастья!
В Интернете нет её.
И любовным попострастьем
Не позорьтесь, ё-маё!

По секрету всем скажу:
Я про зиму не жужжу.
Я пишу стишки про лето.
Вот и все мои секреты.

Кряхтя, подтягивал портки
И гордо пукал.
Но не издал ни стона, вопля
Или звука.

Я сидел на сеновале
Со своей подружкой.
Посидел бы я ещё,
Но пришёл Серёжка.

Девушки! Идите лучше в баню!
Там есть душ, мочалки и вода.
А потом пишите чушь. С парнями
Спать опасно. Брызги – ерунда!

Я в атаку иду, как на пытку.
Передышки не видно никак.
Только с сорок четвертой попытки
Я стихами так зябко пропах!

Рифмую я свечку и ветер с улыбкой.
Чирикаю про коммунистов.
И нет мне покою. Скорбею над списком.
И флаг не рисую фашистов.

Подвиг Геракла – пример для Стихиры.
Если стрелу выпускаешь,
То не убойся ответной сатиры.
Трусишь? Героем не станешь!

К валерьянке тут тянет кота.
И ложится в ладонь древесина.
Растворилось полено. Беда,
Если бьётся в стихе мешанина.

Поэт в России – волк, хотящий жить.
Он – светоч разума, ходящий через лужи.
Деньжонок не хватает. Но творить
Он не устал. Бывает и похуже.

Маршируют пииты на вершину Стихиры.
Пародисты по ним из орудий палят.
На Парнас без Пегасов шагают мундиры.
Но без промаха бьёт партизанский отряд…

Меня крестили на Стихире
И вдоль, и даже поперёк,
И рвали струны моей лире.
А я смеялся, сколько мог.

Свои грехи замаливай стихами!
Тогда вся страсть изы́дет в тишину.
Не ссорься, а летай под облаками.
Дари все ласки только одному!

Объединились в нынешней Отчизне
Чиновник, уголовник, олигарх…
И вставили народу они клизму,
Но вытащить не могут всё никак.

Один строгает стих про птаху.
Другой шлифует вольный слог.
А третий, словно тать на плаху,
Сплясал пародьку так, как смог.

Мне жаль себя и эмбриона,
Друзей, Россию, деда – всех.
Грешим головкой мы. Но снова
Жалеем жалостью свой грех.

Деньки, деньки! Огнём горю.
Печаль в стихе углями тает.
Как я любовь боготворю!
В мечтах она меня лобзает.

Как абсурдна и даже клокаста
Без художеств в аффекте игра!
Если пишешь сумбурно, то маска
Не зубаста, а просто глупа.

Бразды верблюжии взрывая,
Пиит пахал по борозде
Свой стих, как сказку, сочиняя.
Ведь баклажан был в голове.

Я чукча. Еду в тундре на оленях.
Вокруг сияют дивные снега.
Пою я про какашку, про оленя… —
Про всё, что вижу! И свистит пурга.

Степь да степь кругом! В чреве я лежу.
Замерзаю тут. И награды жду.
Я младенец твой. Наливай мне чай!
Но глотнула ты водку невзначай…

А завтра все помрут. Меня не будет,
Поскольку в наступивший выходной
Я буду зажигать (не то что в будни!)
Любовь-морковь со старшей медсестрой!

Ангел усталый бродит,
Грудь с молоком сосёт;
Мал он ещё, но вскоре
До облаков дорастёт.

Сентябрь в потере крови истекал,
Студил пожары, мокнул до колена…
Спряженью вен он криком угрожал
И в лес ходил с родившимся поленом.

Привези, Рикша, лучше виагру!
Император тоскует, как раб.
Кама-сутру читает с Кораном
И свой пестик готовит для баб.

Оптимист, на погосте живущий,
Рыл могилы. А райские кущи
Посещал в отдаленье привычно.
И, рифмуя «ха-ха» на отлично,
На Стихире не лаял публично.

The day was утром словно порох.
Сержант свой pepper уронил.
Ельцу пипец. Тут нету споров:
Сей стих солдатиков убил.

Не оскверняйте невинность
Здесь кружевным враньём.
Ангелам лгать противно.
Голым был конь в пальто.

Снять бы комнату у моря,
Жалость выплеснуть в дыру.
Утопиться в море с горя!
Экзерсисно одному!

Речь обретают рыбы.
Нет на реке рыбаков.
Осень! Глаголы сгинут
Листьями сорных слов.

Тут аква, качалка и чашка.
В кофейне здесь дрыхнет Пьеро.
Из слов – доминошная свалка.
И стих не одобрит никто.

Год-людоед ест огромный кусок,
Год-инквизитор скрипит.
Чтоб подавился он! С солью пирог
Пусть жрёт весь год, паразит!

Монохромно уксус вписался в стих,
Дифрагируя в спектре аргонных полос.
Колба бьётся в стекло, ведь она не гранит.
Щелочь бродит, поэту впитавшись в нос.

Я взял косу и поле выкосил,
По снегу с будыльём скользя.
Изба моя! Тут поле чистое!
А борщевик косить нельзя.

Ни корова, ни гвоздь не оценят
Сей печальный байдующий стих.
Даже мухи гурьбою на стенах
Не красуются в храмах таких.

Ногами звёзды задевая,
Я гнёзд в быту совсем не вил.
И, координаты в строку невинно вставляя,
В поэты с дыркой угодил.

Меня загрызли адски муки.
Дурак не я, а мои руки.
От слов моих слетает лист,
Когда рифмую как солист.

Заря всходила не над ельником.
Она всходила на Парнас.
И все народные затейники
С ленцой седлали свой Пегас.

Кто-то стих писал, одичавши.
Кто-то этот стих прочитал.
И, как ёж колючки вонзавши,
Пародист сюда пародьку вписал.

Упаду головою в сугробы —
Остужусь от горячего чая.
Свои лыжи сниму. Это чтобы
Мне попасть в твои дебри, родная!