Николай Векшин - Трансцендентная сингулярность души (сборник)

Так и пошёл я – весь в дырках. Лицом
Я ковылял по обломкам.
Русь моя! Милое сердцу крыльцо!
Сука заплакала громко.

Если б Лермонтов вдруг о́жил,
Стих про дрязги прочитав,
Он бы точно застрелился
Или саблей сделал лязг.

Непристойно смердить двуличием,
Пригвоздив в душе свою девственность.
Карамазовские неприличия
Невмешательством надо чествовать.

Былинка в заснеженном поле
Над снежным сугробом кружит.
Какая ж тяжелая доля!
Какая холодная жизнь!

Могучие стада! Господь не с вами.
Вериги тяжкие по пояс волоча,
Он в Преисподнюю направит со стихами
Поэ́тишек. И высечет сплеча.

Ощущения врут. Он под утро так дрыхнет,
Что от храпа потухли вокруг фонари.
Только дворник не спит, выпив чаю на кухне,
Километры счищая сугробов с пути.

И прорубив окно в Европу,
На фестиваль рванут поэты.
И зарифмуют окна с лирой,
И приз получат за репризы.

Когда желаешь женщину одну,
То не гони восторженно волну,
Не плачь, не вой безумно на луну,
А рви рукой преграды пелену.

Стаканчик водки с перцем, чесноком —
Он печень освежит, прогонит зиму.
И сплин уйдет. Захочется любить.
И птички зачирикают игриво.

Отпускаю тебя, отпускаю…
Но e-mail мой тебе не забыть!
Я, как птичка небес улетаю.
Без тебя я готова блудить.

Где же ягоды рябины?
Нету их. Глаза протри!
В завершение картины
Их склевали снегири.

И так она чавкает с наслажденьем,
И грудь наружу так выставляет,
Что мальчик глупо завис в сомненьях.
Намёки туго он понимает.

Каштан московский январь подарит
Тому, кто в Киев влетел сюрпризом.
Хоть Голохвастов её обманет,
Она его урезонит капризом.

Не читайте Бодлера и Блока!
Не ищите спасенья меж строк.
И булыжником бросьте в ворону.
Лишь работа спасает и Бог.

Возьмешь меня за холку ты.
Хвостом своим я завиляю.
Партнёр лягушек и луны!
В восторге я тебя лизаю.

Он небо вспахал не ладошкой – сохой.
Его ягодицы задумчивы. Стой!
Звони поскорее в Минздрав, МЧС:
Струя из штанов полилась, как с небес.

Белка по забору скачет,
Но орешки не грызёт.
Спит сова. Сороки плачут.
Дуб не трезв: с горы идёт.

Ангел Будду знал не вшиво,
Ночью Шиву целовал,
Днём тянул свою резину:
Зину в роще проверял.

Андрей, приветствую тебя!
Ты прав: с утра небритый я
И на бомжа слегка похож.
Концовка вот: сияет рож.

Она как мужик, это верно.
Но кто же во всём виноват?
Была бы в замужестве верной —
Плодила бы мужу ребят.

Возьмем число. И оторвём немного.
Затем квадратный корень извлечём.
Потом разделим. Возведём. И словом
Число мы препарировать смогём.

Гамлет, Гамлет, Гамлет, Гамлет…
Чё Шекспир чего-то мямлет?
Хули он был не поэт?
Фортинбрас хренел на свет.
Он, глаза свои продрав,
Понял, что Шекспир не прав.

Неизвестные поэты
Не союзники ослов.
Но известен всем Шепета —
Узник бреда пуда слов.
Он такое извергает
Из-под спуда пепла чувств,
Что Стихира восклицает:
Ваня! Я тобой горжусь!

Пожалуй, Вы слегка несправедливы.
Хотя Есенина в «народных» точно нет,
Но очень много есть поэтов сильных,
Не хуже, чем Есенин. Всем – привет!

Бывает, в ухо дует, а ты не дуешь в ус.
Стишки свои кропаешь. И кушаешь арбуз.
И семечки арбуза летят из дырок всех,
И не смешно ни капли, но сдерживаешь смех.

Вы подарите мне весну!
А то зима уж надоела.
Сугробы в марте! Ну и ну!
Грешу я. И офонарела.

В ботинках летать нелегко журавлям.
Ботва захрустела немножко.
В сусеках свою сигарету найдя,
Фасоль я всю съел как картошку.

Берёза мыслила. Глазами
Она обозревала мир.
Мир объективен. Памятник сказал мне:
Слей в точку то, что не дотёр до дыр!

Все грешат: золовки, зяти,
Тёти, дяди и сыны,
Жёны, свёкры, мужи, ляди…
Всё простится за блины!

А там кресты взлетают не с опушки.
И цапли со стрекозами парят.
И солнечные слёзы, как игрушки.
И купола под дождиком горят.

Я чую букву. нюхом обоняв,
Её пишу, кого-нибудь обняв.

И я молчу о струях и колосьях.
Мне снится угол. Он, как я, тупой.
И мята в марте размягчает ось мне.
И маятно под грешной простынёй.

И пускай за душой ни гроша,
И пускай жизнь похожа на бред,
Но кваску моя жаждет душа.
И не нужно фальшивых монет.

Красней, красней, рябина,
Сердечко мне томя!
Россия всем чужбина,
Кто брешет по чём зря.

Чем поезда когда-то пахли?
Синкопа не ответит мне.
Жаль, материк под Григом чахнет.
И Тайсон ухо жрёт в тоске.

Падают яблоки, камнем летя прямо в землю.
Яблони в страхе растут от пчелы до пилы.
Если жужжишь на Стихире, язык не отрежут.
Лишь пародист барабанит по крыше братвы.

Когда б смотрела ты не в трико,
Лапшу б стряхнула с своих ушей,
Тогда б увидела: он не Бог.
Он Б по сути души своей.

Иду в бреду по дну мороки,
Язык печально опустил.
Глаголю я стихами строки.
О, помоги ж мне, серафим!

Моя половинка осталась
Лежать прям в пыли у межи.
И я – сиротинка – игралась
Оставшейся частью во ржи.

Город – дракон огромный. Сто тысяч лап.
Горло его фарватер, небесный лист.
Голод почуяв, я не ругаюсь в мат.
Только оскалом нюхаю час молитв.

Просыпаешься рано. Коты орут.
Роешься, ищешь в шкафу одежду.
Ласковый снег весною и поутру
Это симптом, что пылает в сердце надежда.