Александр Стоянов - Мелодии космических океанов

Семь самураев, с утра идущих на смерть.
Девять монахов, несущих истины крест.
Эти картины из памяти не стереть
чёрным солнцем и кровью лунных невест.

Там, где дорога омыта скорбью дождей,
дети луны подбирают скелеты снов,
ночь запуталась в платьях слепых вождей,
что отбирают жизни без лишних слов.

Запылённые портреты
там, в медалях и погонах,
не дают народу волю,
не дают им и ответы

на вопросы: что случилось,
как обидчиков уделать,
во что правда облачилась
и когда уйдёт Акела?

В замутнённом подсознанье,
окрылённые идеей,
скачут кони мирозданья
и скучают Галатеи.

От копыт слетают звёзды,
прямо ворам на погоны.
Муравьи молчат, а розы
на гробы летят со склона.

С чердаков, пропахших пылью,
прошлое глядит устало,
как же здесь воруют сильно,
да, воруют. И всё мало.

Человек с больной душою,
новым строем окрылённый,
торговал чужой лапшою,
мнил себя Наполеоном.

Ты улыбнулась и площадь вспыхнула феерией.
Скрюченный мир развернулся ожившим временем.
В нём музыку заиграли необычные люди,
те, кто яркими красками музыку будят.
Зайцы от света спустились к свободе.
В зданиях грация приближает к природе,
зрячей и изначальной, что не знает печали.
Наша лодка потеряет связь и тихо отчалит
в состояние парящее, позволяющее себя познать,
в нём не нужно скрываться и не нужно скрывать
свои мысли, слова прятать за улыбками.
Можно просто стать световыми бликами,
можно всего себя безвозмездно раздать,
не предав убеждений, не предав свою мать.
По кусочкам радужных осколков в небе
ручейком заструиться в стремительном беге.
Лишь улыбка одна, что лицо озарила,
во мне расцветёт огнеглазый Ярило.
Заиграет, запляшет стремительный Лель.
Ветерок принесёт запах роз, свирель
его в сердце воздвигнет светлицу,
где прекрасное чувство и вера родится.
И придёт этот день в разноцветном кафтане,
огранённый в мечту с молодыми цветами.

Из одеял небес
вяжут в душе банты
изгнанники дальних мест,
посланники пустоты.

Ковров необъятных тьмы
колышется древний стяг,
гребнями пелены
неуловимый враг.

В сердце огнём земным,
как нерушимый мост,
лучиком новизны
в душу тоску принёс.

В красочном сне цветов
вакуум выпил всё,
кость в этом мире слов
жрёт пустоты зверьё.

Между волшебных скал,
между наших могил,
кто-то устроил бал,
необъяснимый пир.

Входят они во сны,
входят они меж; глаз,
без вражды и войны,
словно прозрачный газ.

Утром не будет дня,
ночью сон не придёт,
чёрная западня
музыку расклюёт.

Белых берёз листву,
дебри больших забот
в час, когда не усну,
страж пустоты убьёт.

Мир нераскрытых дум,
море немых речей,
поле, где умер шум,
где отзвенел ручей.

Взгляд стебельков завис
ласточкой на стене,
будто скользящий свист
деревом в серебре.

Где тот кузнец, что выковал планеты,
что за похоронная процессия?
Я в ожидании бесплатного билета,
а душу гложет чёрная депрессия.

Остудит пламя лень высоковольтная,
откроет шлюзы море смолянистое,
зайдёт за тучи солнце беззаботное,
плеснёт в глаза сомненья серебристые.

И будет старый месяц зубоскалиться.
И в душном доме крайне трудно дышится.
Когда-то это всё за раз закончится.
Ну, а сейчас мне только слёзы слышатся.

Растёт стена на фронте необъявленном,
непониманья и тоски бессмысленной,
а в этом мире ядом слов отравленном,
не разумеем мы простые истины.

Я иду сквозь маниакальное.
Я иду сквозь опосредованное.
Я иду сквозь небо сальное,
ощущаю я тело бренное.

Я – граната на столе сознания.
Воронёною сталью колокола
я загадываю желания
под раскаты адского хохота.

И стоять мне где-то на полочке,
между книгами и секретками,
между мусором и объедками,
под берёзами и под ёлочкой.

Перекатами между камушек
моя воля теряет молодость.
Мне б увидеть вселенной краешек.
Превратить бы железо в золото.

Ощущаю я лет течение,
бессознательность отрешённости,
космос маленький для прочтения
и гармонию завершённости.

Краем уха, глазом праздности
ощущаю я одиночество.
Подчиняюсь я сообразности,
воле случая их высочества.

Где-то в облаке мироздания
есть законы и есть согласие,
а в мозгах у нас только мании,
а в сердцах у нас – безобразие.

Телеграфирую тучам в мир параллельный:
убрать военных, убрать преграды.
Всё это давно нам надоело,
пора собирать уже новые всходы.

Пора уже сеять частицами разум,
бомбить головами apple Ньютона,
миром стрельнуть в окрестности Газы
и ускорять, и любить электроны.

Хватит ползти, как букашки в пустыне.
Хватит глядеть в мир пустыми глазами.
Мир прекрасный пусть не остынет,
пусть земля останется с нами.

Хватит деньгами мерить свободу.
Хватит сеять зависть и злобу.
Будем добром отдавать народу,
тем, кто любит свою особу.

Теле-эфирам подарим мы совесть,
ту, что лежит на общественной свалке,
солнечным светом напишем повесть,
рыбам подарим жизнь на рыбалке.

Лыжи подарим тореадорам,
чтобы рогатых они не терзали.
Тупость и лень мы возьмём измором,
бедность зароем мы в землю с вами.

Будем в глаза мы глядеть открыто.
Будем мы слушать музыку света.
Будем бойцам, на войне убитым,
песни слагать и помнить об этом.

Стрельнет огромная пушка цветами,
мир превратится в радужный остров,
стрельнут поэты своими стихами,
будет на свете легко и просто.

Телеграфирую я в мирозданье,
в мир зазеркальный, в цветочный офис,
больше не нужно злых аномалий,
миру не нужен новый Иосиф.

Пусть не рождается новый Иуда.
Пусть никто не предаст Иисуса.
Пусть появится новый Будда.
Пусть человек обойдёт искусы.