Александр Гитович - Звезда над рекой

О, ты поймешь любовь среди цветов,
Когда в ночи мой пламенный любовник,
Одним прыжком перемахнув шиповник,
Идет ко мне, прекрасен и суров.

Я здесь, наверное, сошла б с ума,
Когда бы вскоре не родились дети,
И ради них, забыв про все на свете,
Теперь не узнаю себя сама.

Я вновь мурлычу, скромная на вид,
Я льщу хозяйке, вопреки природе;
И разум — тот, что раньше звал к свободе, —
Приспособляться в городе велит.

Когда, вне всяких утвержденных правил,
Ты стала мне и жизнью и судьбой,
Я гвардию стихов своих составил
И на столе собрал перед собой.

И повелел в слепой своей гордыне,
Любуясь сам их силою земной: —
Идите, воины, берите в плен рабыню,
Чтобы она повелевала мной.

Пусть это будет берег моря
И ты на берегу, одна,
Где выше радости и горя
Ночного неба тишина.

Года идут, седеет волос,
Бушуют волны подо мной,
Но слышу я один лишь голос
И вижу свет звезды одной.

Всё позади — и дни и ночи,
Где страсть лгала, как лжет молва,
Когда не в те глядел я очи
И говорил не те слова.

Но разве знал иную власть я
Или не верить я могу,
Что выше счастья и несчастья —
Судьба двоих на берегу.

Растет и крепнет гул простора,
Блестит, несет меня волна, —
Живым иль мертвым — скоро, скоро
На берег вынесет она.

И в час, когда едва заметен
О скалы бьющийся прибой,
Глухою ночью, в звездном свете
Я упаду перед тобой.

Растет в лесу
Спокойная сосна,

Ей десять лет —
Она еще ребенок,

И свежесть хвои
Нежно-зелена,

И стройный ствол
Еще и слаб и тонок.

Но дух ее
Окреп уже с пеленок:

Не подведет —
Все выдержит она.

Мне осень напомнила:
Близится осень моя.

Так холодно стало,
Что ветер не сушит росу;

Цветы увядают,
Угрюмой тоски не тая,

И голые ветки
Уныло поникли в лесу.

Но сырости нету —
И воздух прозрачен и сух,

Небесные своды
Теперь высоки и ясны,

И только цикады
Звенят непрерывно вокруг

И стаи гусей
Улетают на юг — до весны.

Природа всегда
Переменчивой жизнью живет,

И людям возможно ль
В душе не печалиться тут:

Пути неясны их —
Но ясен конечный исход,

И мысли об этом
Всю ночь мне заснуть не дают.

Но как назову я
Бессвязные чувства свои?

Всесильным вином
Еще можно утешить меня,

Чтоб я постарался
В блаженном продлить забытьи

На тысячи лет
Опьянение этого дня.

У хижины жалкой
Лежу на пороге,

Далекий от мира,
Не ведая горя,—

Никто не заглянет
Сюда по дороге,

Как будто калитка моя
На запоре.

Двенадцатый месяц,
И холод, и скука,

Зато о покое
Здесь думать не надо:

Кругом — целый день —
Ни единого звука,

Кругом — лишь бесшумная
Мгла снегопада.

Кувшин — без питья,
И корзина — без пищи,

И холод забрался
За ворот халата.

Безмолвно и пусто
В убогом жилище,

Признаться по-честному —
Сердце не радо.

Но древние книги
Листая нередко,

Я силу и твердость
Там чувствую всюду,

И хоть не тягаюсь
С заслугами предков,

Но духу их мудрости
Следовать буду.

Я буду идти
По путям непокорным,

Покамест рука моя
Кистью владеет.

Но в мыслях моих
И строках стихотворных

Кто, кроме тебя,
Разобраться сумеет?

За холмом
Опускается солнце вдали,

И луна поднялась
Над Восточным хребтом.

Золотое сиянье
На тысячи ли

Задрожало и замерло
В небе пустом.

Сквозь узорную ширму
Проник ветерок,

И прохладною стала
Подушка моя.

Наступает
Изменчивой осени срок,

Приближая закат
Моего бытия.

Нет любимых друзей.
Собеседников нет, —

Только тень
Поднимает свой кубок со мной.

Ни луной и ни солнцем
Я не был согрет —

Просияли они
И ушли стороной.

И в бессонной печали,
Всю ночь напролет,

Я пирую
Среди неудач и невзгод.

Все живет
И движется к могиле,

Ты не будешь жить,
Как жил вначале.

В этом мире
Сун и Цяо были,

Но потом
Их больше не встречали.

Кубок мне поднес
Старик почтенный:

— Пей до дна
И не гляди уныло! —

Выпил
И почувствовал мгновенно,

Как душа
О небе позабыла.

Небо!
Да куда оно девалось?

Есть простой закон
Вина и хлеба.

И журавль,
Не зная про усталость,

Может в сутки
Облететь все небо.

Я стараюсь
Следовать природе.

Сорок лет уже
Моей надежде.

Стар я телом,
Изменился вроде,

Только дух мой молод.
Как и прежде.

На старости лет
По уезду брожу я,

О хлебе насущном
Терзает забота.

И вот забредаю
В деревню чужую,

Стучусь, словно нищий,
В чужие ворота.

Но что за хозяин
Мне дверь открывает

И шутит, что гости
Пришли без подарка, —

И тут же
На дружеский пир приглашает,