Галактион Табидзе - Стихотворения

Младенец — малый человек — любви подарок.
…Обычный текст. Высокий шрифт — других не выше.
Ни опечаток на бумаге, ни помарок,
О представленье цирковом твердят афиши…

Осталась улица певцом
Из тех годов тридцатых:
Одно лишь рубище на нем,
Но вид молодцеватый.

Его ласкает ветерок
И дождь по шляпе треплет.
Кто он — непризнанный пророк
Или безумный дервиш?

Вокруг о бездорожье все
Толкуют непременно,
А он — не изменясь в лице —
Героем безвременья.

О, жалкая мечта о славе!
Сознаемся, что он смешон —
Минутный, миллионноглавый
Расхожей вечности поклон!

Но не дано эпохам право
Запанибрата быть с моей!
Предсказана иная слава
Ей в памяти грядущих дней!..

О, не прогневайся, горькая проза!
Продолжаю первоначальное:
Будет свет и свежие розы:
Красная, белая, чайная.

Вами увенчан праздник Эллады,
Эрос и Флора, музы и грации…
Если бы я писал диссертации,
А не баллады!

Пир несравненного Анакреона,
Не иссякая, длится:
Лира и лавровая корона,
Розовы лица…

Розы кровавые,
Тернии Пинда.
Тернии ржавые
Прими, Мтацминда!

Время сплошное. Будто не движется
День послезавтрашне-позавчерашний.
Молодость милая, дерзкая книжица:
Череп в цветах улыбается страшный…

Очарования Боттичелли,
Искушения Буонарроти,
Розово-мраморное свеченье…
Ни диссертаций, а паче — пародий!

Трещали мачты, паруса рвались,
И НЕТТЕ штормовал в вечернем море.
Я вижу паруса на ТЕОДОРЕ,—
Борись, бесстрашный!
Слабый, помолись!
Свобода!
Ветер, и стихи,
и клочь-я
Пены бурой,
и душа бездонна,
И судно обхватить и уволочь
Хотят медвежьи лапы Посейдона.
Где море? Или небо? Страшный шум!
Багровый Феб на мрачной колеснице
Проносится куда-то наобум,
И с Хаосом пора бы породниться…
Видения и волны громоздить
Мне весело под шторм неугомонный,
Но этот звук…
Отдельный,
затрудненный,
Он тянется, как золотая нить,
В пути слабеет — долог путь кромешный.
Далекий звук — колеблющийся, нежный,
Совсем особенный:
колокола
Из глубины — а глубина светла!
Ну да, я странствую на ТЕОДОРЕ,
Пустыня мне назначена, и мгла,
И молот в сто пудов: оглохнешь с горя
И ждешь еще…
А глубина светла…
Будь выше бед! — Вы помните? Не я ли
Вам дал пароль надежды и борьбы,
И — пусть не поняли — вы напевали,
Как мне — далекий колокол Судьбы.

Я помню утро небывалой глади:
Дыханье затаил, пропал прибой.
В хрустальной синеве,
в обширной пади
Едва мерцал тот город голубой.
Я башни угадал сторожевые,
И стены, и размытые дома,
И вглубь спускались улочки кривые,
Где тучей сизой залегала тьма.
Но тайным изволением и чудом
Там жизнь была…
Размыты все следы,
И кости камнем стали,
но
под спудом
Бездушного забвенья и беды
Хранится жизнь!
О, доставали клады —
Сестерции и драхмы — пусть их, пусть…
Ни золота, ни света мне не надо,
Когда не разделю я
эту грусть.
Я всё узнаю у ночного Понта,
Едва луна восточная взойдет, —
Мерцанье неба и мерцанье порта.
Никто не помешает, не спасет.
Где оборвутся странствия Улисса?
Не всё ль равно? Я знаю, что в раю
Я различу с небес огни Тифлиса,
Как ныне — Диоскурию мою.

По звездам — час.
Хотите — с вашим сверьте,
Пробившим двадцать пять веков назад.
Пространство времени,
Пространство смерти
В такую полночь проницает взгляд.
И мне, поэту, ангелу печали,
Вы, погребенные во глубине,
Поведаете то, что завещали,
Что там навеки залегло на дне.
Я одарен счастливою судьбою,
Как та великодушная среда,
Где жизнь от смерти ленточкой прибоя
Отделена…
Невелика беда!
Так я восславлю света киловатты
И железобетонную пяту
Прогресса…
Погодите…
Дело свято:
Мы разрешаем мертвых немоту.
Еще вы слушаете?
Берегитесь,
Вы не глядите в море глубоко,
Случайно где-нибудь не оступитесь:
Покажется небольно и легко.
Так было в бурю:
звук уединенный
Позвал меня в такую тишину,
Что вмерз в пучину
НЕТТЕ наклоненный…

Разбил я море —
Возродил волну!

Эпоха родилась и крепла,
В гражданских бурях крещена.
Из грома битв, огня и пепла
Пришла в смятенный мир она.

О боль последнего крушенья!
Мы не забыли ничего.
Мы помним дым уничтоженья
И воскресенья торжество.

Зима, а после — наводненье,
Подземный гул колеблет Крым,
И засухи ожесточенье
Мы на земле грузинской зрим.

Опять мечи кует Европа,
Хоть не снята повязка с ран,
И вот для нового потопа
Незримо зреет ураган.

Ужель не помнят джентльмены,
Как, бросив горны, новый класс
Поход пришельцев дерзновенный
Отбил и честь народа спас?

Ужель так скоро позабыли,
Что нам в беде неведом страх?
О, дни бескрылых эскадрилий,
О, холод в брошенных цехах!

Призывы радио к спасенью
В года, грозившие бедой,
Народ, сражавшийся под сенью
Знамен, украшенных звездой!..

Во прахе край опустошенный,
Но молоты звенят уже.
И слышен шаг революцьонный
На перепаханной меже.

Мы невозможного не знали,
Без жалоб тяготы несли,
Свернув с пути, на перевале
Порой тропой обходной шли.

И дом, воздвигнутый руками
Бойцов, уже предстал глазам,
Хотя порой не каждый камень
Ложился, как хотелось нам.

Еще вокруг немало щепок
И бревен, годных лишь на слом.
Но остов дома прям и крепок,
Хоть много рухляди кругом.

Еще шагать у стен не просто,
Еще лесами скрыта даль,
Но дом растет, стремится к звездам,
И труд с бетоном вяжет сталь.

А человек, как дерзкий зодчий,
Разметив заново года,
Провидит всё ясней и зорче
Торжественный венец труда —

Страды великой завершенье,
Воспламеняющее взор,
И недругам наперекор —
Отечества преображенье.

Свод неба, солнцем озаренный,
Сверканье солнечных палат,
Мир, от цепей освобожденный,
И новый лад.