Илья Британ - Богу

Святая там Царица
В ограде над ключам.
До слёз люблю молиться,
Не ведая о чём.

На Лик Ее знакомый
Гляжу, и грустно мне. —
А милый далеко мой,
В неведомой стране.

Ночь каждую мне снится
Таким, какой ушёл.
Небесная Царица,
Спаси его от зол!

Его сама прогнала, —
Как плакали мы с ним:
Казалось мне, что мало
Он мною был любим.

Теперь всё поняла я,
Хотела бы вернуть,
Да как — сама не знаю,
И ноет-ноет грудь!

Прости меня, о, Боже,
Совсем я молода;
Вернется он, быть может, —
Я буду ждать года…

Коль нет, пойду в черницы
Аль брошусь я в реку:
Мне страшный грех простится
За лютую тоску!..

Ему, знать, не чета я,
И нам дороги нет:
Я — девочка простая,
А милый мой — поэт…

Я сгораю на чужбине;
Гаснет жизни скучный сон.
Ты прислала крестик синий, —
Будет мне для похорон.

Крестик, пишешь, береги ты:
Я прижал его к губам
И, как знак любви разбитой,
В небе Богу передам.

Глянул в круглое окно я
Сквозь просвет гардины;
За ночь стало все другое:
Зимняя картина.

Поле дремлет в белых красках,
Каркают вороны,
Дети мчатся на салазках
С горок под уклоны:

Пышут жаром губы, щёки,
Словно в поле маки;
Там забрались в снег глубокий
Резвые собаки.

Всё сверкает белизною
Так, что глазу больно,
А над белой пеленою
Блещет колокольня.

Луч играет на гардине.
Холодно? — Не знаю. —
Так приснилась на чужбине
Родина святая.

Весь мир — фантом и морок,
И холод жутких встреч.
Жди Вечности, будь зорок,
Не дай себя увлечь.

Душа горит от злобы,
Мечту свою я сжёг
И, кажется, кого бы
Ещё любить я мог…

На небе, в сердце — тучи;
Погасла солнца медь. —
Кому любовь наскучит.
Обязан умереть…

Всё было, всё знакомо,
И прошлого не жаль,
И в мареве фантома —
Надзвёздная печаль…

Где-то там ведёрко звякало
У далекого колодца, —
И душа моя заплакала
Обо всём, что не вернется…

Где-то там туман над дюнами
За мечтающим каналом, —
Сердце стонет злыми струнами
И грустит о небывалом…

Где-то там вдали за шхерами
Воет жуткая сирена, —
Я измучен днями серыми
И тоской земного плена…

Где-то там обедни ранние,
Свет, иконы, дым кадила. —
Мне темно в моём изгнании,
И меня ты позабыла…

Спи, родная, в далёкой могиле!
Моя жуткая скорбь глубока.
Нас на время с тобой разлучили, —
Мы не вместе… Какая тоска!..

Спи без грёз, ничего не жалея,
Позабыв этой жизни кошмар…
Я — совсем, я совсем не умею
Забывать и не делаюсь стар!

Спи, мой друг, ты свой век отстрадала
И святою в могилу легла. —
Видно, мне моих мук ещё мало,
И гнетёт меня серая мгла.

Спи! твой сон — для меня, как святыня…
Я любил тебя так, как умел. —
Вспомни ты о безрадостном сыне:
О, тяжёл его чёрный удел!

Спи, до скорого в небе свиданья, —
Наша встреча, я знаю, близка:
Неужели опять для скитанья?
Мама, где ты! — Какая тоска…

Уста кощунственно твердят скабрезный анекдот,
И грех неистовый в очах моих дымится,
Страстей обманчивых меня кружит водоворот,
Мне в мире дороги: вино, разгул, блудница…

Но сердце бедное болит, обманутое злом,
Средь смеха делаюсь я робким и усталым,
И часто кажется, что вдруг рыдающий псалом
Сорвется с уст моих, но вместе с мадригалом…

Скрыв печаль свою звёздную, мимо
Незаметно я дальше уйду. —
Будь Господнею силой хранима
И живи в заповедном саду.

Мне за грех суждена власяница,
За любовь — злая мука вериг;
Но тебе пусть, о, милая, снится
То, чего мир земной не достиг.

От людей, моё солнышко, скрою
Молодую ошибку твою.
Да сияет всегда над тобою
Божья ласка в небесном Раю.

Пусть безумие жуткое веет,
И грешна моя знойная плоть,
Но сильнее меня не сумеет
Полюбить тебя даже Господь!..

Там в углу бормочет прялка,
И жужжит веретено.
Мне чего-то жалко-жалко;
Буду жить: не всё ль равно…

Как бесцветна эта пряжа,
Эта нитка так сера;
Горе — то же, сказка — та же:
Нет, — кончать давно пора…

Тки, докучливая парка.
Нить простую без узла!
В дымной копоти огарка
Реет призрачная мгла…

Дай мне песен, дай мне зелья!
Нет цветов в моём саду,
И давно утратил цель я,
И дороги не найду…

Время длится так лениво.
Что теперь: июль… февраль?
Сердце — выжженная нива,
Размагниченная сталь…

Снится белая русалка,
Снится сон о короле…
А в углу бормочет прялка
В душной серой полумгле…

Яхты, как белые лебеди; ялики,
Точно дельфины; над озером пар.
Берег: там домик причудливый, маленький.
В небе — зелёный задумчивый шар.

Вспомнилась мне вдруг родная околица…
Милая родина, ты далека!
Кто-то печален там… кто-то там молится…
Господи, — снова глухая тоска!..

Зову! — От века ты моя!
Напрасно Бог карал разрывом.
Я жил, надеждами горя:
Кто любит, должен быть счастливым!

Что дал тебе кошмарный год,
И кто потребовал утраты? —
Слепым кощунством был уход:
Чего, скажи теперь, ждала ты?

Зову! — Не смеешь не придти,
Хотя б растратила все силы,
Хотя бы не было пути, —
Зову, хотя бы из могилы!

Полу-дитя, полу-Mephisto!
Ну, как, скажи, твои дела? —
Как блещет взор поэта чистый
«В потёмках призрачного зла»?

Забравшись в тихий санаторий,
Всё пишешь мудрые стихи,
Забыв о картах, о ликёре,
Забросив книги и духи?

И всё скучаешь по России,
Где но Европе тосковал?
Проклятья шлёшь буржуазии,
Хотя не скиф ты и не галл?