Василий Лебедев-Кумач - Сердце, тебе не хочется покоя!

Все те, кто любит угол тусклый,
От чуждых спрятавшись людей,
Чей каждый съежившийся мускул
Болит от гама и огней,
Все, кто краснеет, кто заики,
Все, кто стыдится красных рук,
Кто улыбается безлико
И невпопад хохочет вдруг, —
Все милы мне и страшно близки.
Их всех хочу я приласкать,
За плечи взять, склониться низко
И что-то теплое сказать.

Мне дорога их одинокость,
Картинность неуклюжих слов,
В них часты свежесть и глубокость
И отпечаток детских снов.

Кто в театре плачет жалко,
Кто мечтает над стихами,
У кого висит «лошадка»
В светлой зале в пестрой раме,
Тот счастливей, лучше, проще
Пропитавшихся Бердслеем,
Слабых жизнью, чувством тощих,
Тех, кто скукою лелеем.
Не вернут большого чувства
Лживо-греческие тирсы.
Лишь тому – как луч искусство,
Кто гореть не разучился.

Я – глубокий, страдавший и взрослый
Пред тобой, как ребенок, стою.
И рассудка ослабшие весла
Не удержат желаний ладью.

Я, боровший тоску в поединке,
О мирской размышлявший судьбе, —
Не смешно ли? – я с брюк все пылинки
Отряхнул, собираясь к тебе.

Силуэтно лиловится купол
На оранжевой дымке восхода…
Грузовик с перебоем прохлюпал,
Прогнусавил гудок у завода.

Дует ветер, болезненно-знобкий,
Пробирается льдинкой за ворот.
Неохотно, медлительно, робко
Просыпается утренний город.

Скука-мука, скука-жалость
В душу втиснулась тайком,
Присосалась, влипла, вжалась
Гнойно-ноющим комком…

Нет минут простых, хороших,
Ум от дум усталым стал.
Кто-то серенький, в калошах,
Сны о счастье растоптал.

Рожь да небо. Ветра взмахи
Зашуршали вдоль хлебов,
Вздули парусом рубахи
У прохожих мужиков,

Заклубили пыль, как пряжу,
Унеслись за дальний лес…
А у края тучи мажут
Бирюзовый луч небес.

Ниже ласточки-повесы
Чертят по полю крылом…
И раскатисто за лесом
Пробасил далекий гром.

Стало в воздухе сырее, —
Как бы вдруг не полило!..
Дальним пятнышком сереет
Одноцветное село.

Вместо лавра пахучие елки
Ты мне в волосы мягко вплела
И в тепло шелестящего шелка
Мою голову тихо взяла.

Трепетали струистой улыбкой
Осиянные лучики глаз,
И на сердце огнисто и зыбко
Бесконечная радость вилась.

Что-то пело в душистом эфире,
И лучился незримый стихарь…
В серой комнатке три на четыре
Я вчера был увенчан, как царь.

Сложив учебники на полку
(К чертям плоды высоких дум!),
Брожу без цели и без толку.
Не будьте строги: homo sum!

Внизу – земля весной объята,
Вверху – пустой простор небес,
А посреди идет куда-то
Весною тронутый балбес.

Сегодня шел под ручку с милой,
Был от любви в душе самум.
Поцеловал – она бранила,
Я защищался: homo sum!

Как управитель без хозяев,
Забросив к черту едкий ум,
Иду с толпою шелопаев,
Не удивляйтесь: homo sum!

Пролетели крылатые святки
С беспрерывным мерцаньем огней,
С учащенным житьем без оглядки,
С вереницею новых людей.

Тело скучно сковала усталость.
Все, что было, в душе словно груз.
Только нежная память осталась
О сиянье бубенчатых бус.

Заслезилось окно втихомолку,
День плетется ленивым шажком,
На дворе – побуревшая елка
С одиноко забытым флажком.

Сквозь решетку из черных квадратиков
У казарм в разноцветных платках
Смотрят бабы, как учат солдатиков,
Уцепившись за прутья кой-как.

«Взвейтесь, соколы, орлами!» —
Лихо кличут тенора.
Снег звенит под сапогами,
Звонко катится «ура!»…

Но не верят ни песни, ни лихости
Эти бабы с душою ребят,
И в унылой и стынущей тихости
Лица грустны и веки дрожат.

За стенкой ветер неистов,
Снег скребет стекло,
А в комнате – чай душистый,
Все светло и тепло.

Умолкла дневная шумиха,
Вьюга – озноб и дрожь.
На сердце ясно и тихо,
Вечер беззвучный хорош.

День прошел – не увидел.
День за делом – что час.
Никого ничем не обидел —
И вот хорошо сейчас.

Сразив ужасную Химеру
И амазонок одолев,
Беллерафонт, как юный лев,
Кипел отвагою и верой.

Ему прискучил облик серый
Земных утех – и ласки дев,
И флейты праздничный напев,
И на пирах вино без меры.

Земное счастье прокляня,
Пегаса, дивного коня,
Он оседлал и к звездам взвился…
Но людям заперт вход небес.
Его стрелой сразил Зевес,
Он пал на землю и разбился.

День, как молния, великий,
День – сиянный ураган!
И в ушах все крики, крики,
Сердце полно, разум пьян.

От восторга токи крови
Чуть не хлынули из жил…
День свободы, светлой нови,
День, когда не спал, а жил!

Нынче грезы всех столетий
Оправдались наяву.
Как приятно, что на свете,
Что в России я живу.

Встали силы молодые
Жизнь свободную ковать…
Если б сразу всю Россию
Охватить, поцеловать!

На колени возьми мою душную голову,
В светлой грусти промолви: «Красавчик ты мой,
Василек!» И растает печальное олово,
И придет в мою душу желанный покой.

В ласке матери есть бесконечное, нежное,
Сонный запах травы и сияние звезд.
Она лечит печаль и безверье мятежное,
Она к Богу возводит невидимый мост.

Я большой и ничтожный, безверьем страдающий,
Немудреным созвучием слов излечусь,
И взлетевший над тленом, о звездах мечтающий,
В этой ласке в надзвездные дали умчусь.

Пусть листает ветер книги,
Настежь окна – и дыши!
Спали ржавые вериги
С истомившейся души.