Василий Лебедев-Кумач - Сердце, тебе не хочется покоя!

Как ярки у женщин платья.
Как трепещет зыбкий смех.
Если б мог поцеловать я
Солнце, небо, все и всех!

Побегу, и будут камни
Под подошвами звенеть…
Солнце, солнце, бей в глаза мне.
Дай мне душу обогреть!

Как прекрасен воздух Божий,
И лазурь так глубока.
Ярче, солнце! Эй, прохожий,
Улетим под облака!

В размягшем тротуаре
Удар шагов заглушен.
Нещадно, знойно парит,
И воздух пыльно душен.

Томят людские лица
И грохот экипажей,
И нудны вереницы
Домов разноэтажных.

И хочется в пустыню,
В поля к цветам и травам,
Где небо ясно-сине,
И нет людской отравы.

Уснуть под сенным стогом.
Упиться – полной грудью,
И синей ночью с Богом
Беседовать в безлюдье.

Заплевано, захаркано,
Задымлено, задушено,
Заляпано, зашаркано,
И светлой нет отдушины.

Усталые, разбитые,
С подглазницами черными.
Иссохшие, изжитые
Идут путями торными.

И звезды запыленные
Мигают в сером мареве…
А где-то благовонные
Поля в лучистом зареве.

Что написать сестре на именины?
Будь, как была мне, близкой и простой
И в час тоски, томительный и длинный,
Не забывай: тоска – мираж пустой.

Есть радость в том, что мы живем на свете,
Смеемся, ходим, мыслим и скорбим.
А кто мы здесь – никто нам не ответит,
И властен дух над мигом лишь одним.

Сплети кольцом сиянным эти миги,
Холодный разум в сердце не пускай.
У нас есть солнце, молодость и книги,
И круг семьи, и этот жаркий май.

Давай любить нежнее нашу маму,
И горе вместе мыкать и нести,
И, может быть, в пустую жизни раму
Узор цветной удастся нам вплести.

Пускай мои печали тебе смешны и вздорны,
Я вижу, ты беспечна, светла и весела —
Сестра, не пой сегодня, не смейся так задорно:
Еще одна надежда сегодня умерла…

Ты скажешь: по надеждам неумно править тризны,
Когда весна и радость повсюду разлита —
Что ж, пусть я глупый мальчик! Не надо укоризны,
Я нынче в черном крепе, я нынче – сирота.

Люди, бросьте ваши преферансы!
Вскиньте к небу сонные глаза —
Там вверху нежнейшие нюансы,
Перламутр, опал и бирюза.

Облаков лиловые волокна
Заплелись трепещущим клубком.
Распахните, люди, ваши окна,
И не надо сплетен ни о ком!

Поглядите трепетно и немо
В разноцветный гаснущий чертог —
Там вверху великая поэма.
Там вверху печальный смотрит Бог.

От работы утомленный
На скамейке лег в саду,
И сквозь дрему отдаленно
Вижу первую звезду.

Вслед другие расцветают,
В ласках ветра голова.
Свет янтарный тихо тает,
Точно кружево листва.

Пронеслись вороньи свадьбы.
Скрылись. Стихло все опять…
Так бездумно и лежать бы,
И смотреть, и отдыхать.

Тени голубые – вечера предтечи —
Сад избороздили матовою сеткой.
Нынче час свиданья, час вечерней встречи,
Ты придешь под милой белой вуалеткой.

Будут слать гвоздики нам благоуханье,
Спрячут нас от взоров вычурные туи.
И на вуалетке, влажной от дыханья,
Пурпур губ сольется в первом поцелуе.

Млеют яблони душистые
В бледно-розовом цвету.
Серебристые, лучистые
Я цветы венком сплету.
Лепестки вокруг нападали
Нежным шелковым ковром,
И от неба ли, от сада ли
Бледно-розово кругом.
Тает в небе тучка медная,
Червонеет высоко…
Спи, моя царевна бедная,
Змей-Горыныч далеко.

Поезд тащится устало, упорно,
Тукают мерно колеса.
Небо раскинулось пологом черным,
Темными стали покосы.

Дрема солдатские нянчит вагоны,
Ветер гудит невеселый.
Тихо, неслышно уходит с иконы
Светлый угодник Никола.

Ходит по поезду добрый и грустный,
Светлые сыплет слезинки
И над усталыми тихо, искусно
Сонные ткет паутинки.

Тихий, печальный проходит креститель,
Злые предчувствуя битвы,
Матери, брату, жене и невесте
Милых спасая молитвой.

Молится седенький внятно и тихо:
«Благостен подвиг ваш ратный,
Пусть вас минуют напасти и лихо,
Здравыми ехать обратно…»

В час, когда покров телесный
Зябко сжат в больном огне,
Всем случалось с Неизвестным
Говорить наедине.
Всем случалось вспыхнуть верой
И былое осудить,
И стремиться в жизни серой
Вновь по-светлому зажить.

Но крепчали жизни силы,
Удалялся злой недуг,
И стремленье уходило,
Как нечаянный испуг.

Я душою вечно болен,
Я – хронический больной,
Век ищу, век недоволен,
Мой недуг – всегда со мной.

Когда мне говорят: суббота,
Я вижу – комнатка простая,
В углу у длинного киота
Лампадка ало-золотая.

Скупой уют, ни тени блеска,
На подоконнике герани,
И чуть колышет занавески
Тепла незримого дыханье.

Сквозь окна вечер синью светит,
Тушует мягко обстановку,
И виден смутный силуэтик
У входа в низкую церковку.

Падают звезды осеннею ночью,
сух и прозрачен лесок.
Серые тучи, как ватные клочья,
Спрятали неба кусок.

Молча стою у березы бескудрой.
Тишь затаила испуг.
Пудрой пушистой, серебряной пудрой
Все запушилось вокруг.

Звезды как будто повисли на ветках,
С небом поля обнялись,
В синих, ажурных, затейливых сетках
Четкие тени сплелись.

Век бы смотреть, да повеяло дрожью.
Осенью грустно в лесу…
Тени и месяц, и веянье Божье
Как я с собой унесу?

Четкость линий, белый иней, бодрый холод,
хрупкий путь,
Воздух чистый и душистый непривычно
нежит грудь.
Тиха тая, золотая угасает
полоса.
Переливно синий полог протянули
небеса.