Александр Долгушин - Ностальгия

Уходят давние друзья,
И чайки кличут непогоду.
Как жаль – войти опять нельзя
В текучую Обскую воду!

Ах, юность – вовсе не порок!
Вовек оттуда не ушли бы! —
«Как мало пройдено дорог! —
Как много сделано ошибок!»

Дороги юности моей!
Переплетенье рук и судеб! —
Где снегири среди ветвей,
Где горло хрупкое в простуде,

Где первое слиянье губ —
И сразу за спиною крылья!
Где в небе горький дым из труб
Становится межзвездной пылью,

И где дома – как корабли —
Неслышно тонут меж сугробов,
И распознать – что там, вдали,
Из той глуши – поди, попробуй!

А там – в смятении душа.
А там – что происходит с нами?
А там – глядишь, разворошат
О прошлом дорогую память!

Мы в «чижика» играли на горе,
Где появлялись первые проталинки.
Как только солнце начинало греть,
Хотелось скинуть с ног натертых валенки.

Нас волновали запахи земли.
Мы на куски ее ножом делили,
И волей надышаться не могли,
И сок берез, захлебываясь, пили.

Текли ручьи, и на просторы луж
Мы корабли крылатые спускали.
Не ведая, что Север – это глушь,
Мы вовсе доли лучшей не искали.

Нас ветер нес, как эти корабли.
Кружа, кренясь и паруса теряя,
Не раз мы побывали на мели,
Но мы идем, мы не дошли до края!

Вот снова до весны подать рукой!
От ностальгии никуда не деться…
Шурышкарская 3 3 Шурышкары – посёлок в Тюменской обл. пристань над рекой —
Мой порт приписки.
Там осталось детство!.

Двухколёсный пароход из детства.
Косолапый «счастье – лисапед».
Параллельный мир. Его соседство
Чую, как зверёк, я. Тёплый свет

Прячется в щелях досОк сосновых,
Просочиться в сени норовит,
Где пылится ласковое слово,
Сохраняя запах, вкус и вид…

Цвет кругов спасательных оранжев,
Словно мандаринки на снегу.
Полынья. Вода черна, как сажа.
Коромысло согнуто в дугу.

Полыхают звёзды. Синий вечер
Лбом уткнулся в перекрестье рам.
Снег. Арбуз. Хрустящий огуречик.
Тычется малёк в борта ведра.

Небосвод задумчив. Звездопадом
Тают пароходные огни.
Слышу: ковыляет кто-то рядом —
Только руку в бездну протяни.

Всё перемешано в доме «Обломовых».
– Где с пирогами грибными Захар?
Лоб самовара гармошкою хромовой.
Плавно навстречу плывёт Салехард

В дудки гудящей комаринской пристанью.
В мокром тумане блуждают глаза.
Бочка с селёдками. Судно с туристами.
Прошлое с будущим сложно связать.

По берегам, на покосах – смородина.
Против теченья плывут облака…
Снова приснилась мне малая родина.
«Малая»… Как же она велика!

В любое время года – о весне.
Заклинило. Капели, да капели…
Они ещё откапать не успели.
А я опять – о том, как тает снег…

А я опять – о том, как тает медь,
И патиною время кроет сосны,
А небеса – как море – купоросны,
Ещё немного – и начнут греметь…
Вот солнце «конопатит» юный нос,
А ветер корабли несёт из щепок
По лужам, и бельё летит с прищепок,
Как паруса. А вахтенный матрос
Самозабвенно лужу бороздит,
А на руках обветренные «цыпки»…
И бабушка (нарочно без улыбки)
Ругается: «Куда ты, паразит,
А ну-ка – в избу! Ужинать пора.
Матрос плетётся, подбирая сопли…
Орут вороны: то не просто вопли —
В них слышится отчётливо: «Ура!..»
А я опять о том, как поутру
Стреляет воробьями из рогатки
Берёза под окном… Хрустят остатки
Ледышек… Ну, а воздух – сладкий-сладкий!..
И вдруг: «А если я умру?! —
Всё будет без меня – всё так же быть? —
Земля и небо, воробьи и лужи,
Не станет никому нисколько хуже,
Другие люди будут просто жить?..»

Зачем под осень бредить о весне?
Вот-вот начнёт кружиться первый снег…
А я уже отчаянно мечтаю:
Снег тает, тает, тает, тает, тает…

– Беги-ка скорее! – На речке трамвай* 4 4 Речной трамвайчик.
Пришёл, и на пристань по трапу
В охапке гостинцы несёт, как дрова,
Хмельной и улыбчивый папа!..

Я – маленький, глупый. «Ловлюсь на крючок»,
И, синей морозною ранью,
По снегу бегу со всех ног, дурачок,
Навстречу раз-о-чарованью.

Пустыня реки. Только солнце слепит.
По берегу стынут берёзы…
Ох, сколько их было, стыдов и обид! —
То дождь по щекам, то – морозы…

Там, за чёрной протокою с быстрой холодной водой,
Уносящей к реке золочёные лёгкие листья,
Есть осиновый лес, весь трепещущий и молодой.
В частых зарослях тех росомахи блуждают и рыси.

Там усыпаны мхи апельсиново-рыжих грибов,
Не умеющих прятаться, поздним осенним богатством.
Там брусничные гроздья средь кочек – верблюжьих горбов.
И на ниточках – клюква, как бусы. Туда бы добраться.

В дивный, сказочный мир переброшен опасный мосток:
Два бревна параллельных, с корою намокшею, скользких.
Этой тёмной воды стоит сделать на вздохе глоток —
И завоют собаки в посёлке тоскливо, как волки.

Соблюдая баланс, пустотой громыхаю ведра.
В полусонном лесу очень редок случайный прохожий.
В нежном возрасте жизнь – это тоже со смертью игра.
И мороз – не мороз, если даже он сыпью по коже:

Там, за чёрной протокою с быстрой холодной водой,
Уносящей к реке золочёные лёгкие листья,
Есть осиновый лес, весь трепещущий и молодой.
В частых зарослях тех росомахи блуждают и рыси…

Вороны бродят в золоте листвы.
Как дикий зверь, в кустах крадется кошка.
И догорает осень, и, увы,
Осталось до зимы совсем немножко!

Давно остались в прошлом вечера,
Где яблонь цвет и запахи сирени,
И свет ночей, в которых до утра
Рождались сны моих стихотворений.

Проходит все. Перегниет листва.
И снег сойдет. Запахнет воздух прелью.
Настигнет нежность. Зазвучат слова
Твои во мне серебряной капелью.

Что происходит? – Сердца не унять.
Я помню, как от близости чумея,
Так торопился я тебя обнять —
Как только я – только тебя умею!

Все воротится на круги своя.
Тогда тебя одену я в объятья. 5 5 «Буду одевать с ног до головы я тебя в объятья» – строка из песни «Платье». Муз. А. Морозова. Слова Н. Зиновьева.
В кромешной тьме – что в платье, что – без платья —
Не стыдно. Видишь – невидимка, я