Александр Долгушин - Ностальгия

Необъятная синь небосвода.
Осень. Лужи. Привычный ландшафт.
Жгу ботву. Чернота огорода.
И о чём-то тоскует душа,

И летят перелётные птицы.
И гудок пароходный вдали
Сердце рвёт. Всё не может проститься?
Или просто застрял на мели…

Куда улетает осенняя птица?
Метет по земле золотая метель.
Задумчивы сосны. Тревожно. Не спится.
Пустое гнездо – как чужая постель.

А кто-то по озеру, встав на пуанты,
И гадких утят за собою ведут.
Кочуют по тундре олени и ханты.
По дну океана креветки бредут.

Мигрируют бабочки. Их миллионы! —
Меж прошлым и будущим зримая нить.
И тяжко деревьям, теперь окрыленным! —
Ведь бабочка может весь мир изменить!

А может, и мне не играть больше в прятки?
По лестнице шпал догоню паровоз
И, падая в омут, вскочу на запятки
Той жизни, в которой родился и рос…

А там – заросла муравою дорожка.
Бревенчаты избы. Закат – хохломой!
И бабушка Маня зовет нас в окошко:
Мол, хватит играть! – Не пора ли домой?

ВысОко в соснах свищет соловей.
Сирень цветет. Смолою, летним медом,
Крапивой пахнет, пылью, огородом,
И тают одуванчики в траве…

И брызжет солнца нестерпимый свет
Сквозь даже крепко сомкнутые веки,
И катят, словно скомканные, реки
Куда-то волны много-много лет…

Кисельные качая берега,
Кормилица —река в молочной пене
Купается. И воду пьет тайга,
Как лось, упав пред нею на колени.

Вот белым зверем пароход-мечта
Взревел, пошел… Куда? Чего бы ради?..
Жизнь начинаю с чистого листа.
Еще их много в тоненькой тетради!

Где-то, ближе к истокам, еще вымывает река —
То колечко из бронзы, то шарики каменных бусин.
Истекает вода. Изменяются в ней облака.
Воздух осени свеж, как арбуз, и по-прежнему вкусен.

Вылезают из грунта посуды чужой черепки.
Как валежник – рога навсегда умерщвленных оленей.
Крутит время в пространстве тугие спирали-витки.
Унося, словно смерч, жизнь неведомых нам поколений.

Так на счастье ль разбита когда-то посуда была?..
В древних стойбищах дым и шаманов могучих камланье. 1 1 Камланье – шаманский танец, призванный прогнать злых духов
И жилища из шкур, без единого даже угла.
Духи злы. Мы олешка ведем на закланье.

Жизнь проста и трудна. И привычна. И вся на виду.
Ей приносятся жертвы. И духи на нас не в обиде…
Неужели я помню? – В неведомо давнем году
Я в огне очага это все уже, кажется, видел…

Буфет и печка русская. Сундук.
И к матице подвешенная зыбка…
Кадушки в сенцах – с клюквою во льду,
С брусникой. Замороженная рыбка…

А в стайке – запах сена, полумрак,
И шумное дыхание коровы,
Её печаль, её туманный зрак:
«А принесли моё с питьём ведро вы?»

А улица скрипит, уже синё,
На снег легли квадраты жёлтых окон.
На небе месяц с выкушенным боком,
Днём не увидишь этого с огнём!

И много-много ярких-ярких звёзд!
И дым до неба: избы – пароходы
Плывут в сугробах. Скоро Дед-Мороз
И ёлка. И подарки! С Новым Годом…

Какой тогда был на подворье век?
Как долго я живу на свете этом!
Всё освещает память добрым светом,
Плохое плохо помнит человек.

А летом… Помнишь, прошлым летом? —
Каким был мир? – Сияющим, согретым,
Цветным! Как на душе легко,
Когда с утра до ночи – босиком!

Я рисую мир неброский.
Нету красок, что же делать.
Получается берёзка
И рассвет на голо тело.

Вот шлагбаум, весь в полоску.
Снег с водою. Серость, сырость.
Мне в тельняшечке матросской
Юность давеча приснилась.

Кто-то плакал безутешно.
Ночь ожглась о папироску.
Ручейком во тьме кромешной
Тушь текла с лица из воска.

Телогрейка. Дырка с ватой.
Печь побелена извёсткой.
Я ни в чём не виноватый.
Вот те крест! За перекрёстком

Заблуждаются тропинки.
Белый свет – для пионера.
Не «Весёлые картинки» 2 2 Журнал для детей, выпускался в СССР.
Карандаш рисует серый..

Лохматых одуванчиков толпа,
На цыпочки привстав в высоких травах,
Высматривала: где же здесь тропа?..
Куда идти: налево, иль направо?
Тащила брёвна муравьёв орава.

Порхала бабочка, прекрасна и глупа.
Цвел Иван-чай – находка для Минздрава.

Шагалось мне по лесу хорошо.
В такую рань лишь рыбакам не спится.
Летел пыльцы по ветру порошок
Над пестротой фиалкового ситца.
Моргали сосен длинные ресницы.

Улитка на загривке вещмешок
Несла. Светало. Голосила птица…

Рябинка стоит на опушке,
И я у неё под крылом.
А в небе утиные тушки
Летят на юга. Помелом

Ворону гоняет берёза
Меж туч, зарядивших с утра
Унылым дождём. Отморозок
На травах поблёкших. Пора

Осенняя. Выцвели рощи.
Стыдливой толпою бредут
Деревья, попавшие в Ощип,
На цыпках по тонкому льду.

Без творческих муков, без долгих раздумий
рождается чукча, блуждающий в чуме,
который стоит среди снежной пустыни,
которая шапкою снежною стынет
на плоскости сделанной мудро земли.
Качаются мачты-рога: корабли,
из пены рождаясь, куда-то плывут,
являя собой миражи наяву.
В сияющем мире алмазных снегов
живут племена очумелых богов.

– Смотри, какие высыпали звёзды!
Есть жизнь на них? Как думаешь?
– А чё – конечно есть!
– Замёрзла?
– Очень поздно, пора домой. Какое дурачьё
С тобою мы! Мороз нам треплет уши,
Носы кусает…
В инее глаза —
Как полыньи. Домов тюленьи туши
Приземисты. Приснежны, так-сказать.
Над ними звёзд сияющие крошки —
Прекрасный город светится вдали.
– Не оступись!
Глубокие дорожки
В сугробах синих…
– Вот мы и пришли…

Так ветры листья ворошат —
Нежданные ворвутся вести —
И затуманится душа
О тех, кто не со мной, не вместе.