Александр Долгушин - Красный Север

Всё кажется чужим уже. Как странно…
Борт катера гремит пустым ведром.
А над рекой рассвет, как селезень-подранок,
Теряет на лету осеннее перо

Родные берега! Спасите наши души.
Нас не было давно. Накоплены долги.
Вновь по реке плывут обрывки мокрой суши.
И тонут облака – лишь по воде круги…

Зачем так много лет, каким богам в угоду
Скитались мы с тобой от родины вдали?
На этих берегах, под этим небосводом
Надолго ли покой мы обрели?

В любое время года – о весне.
Заклинило. Капели, да капели…
Они ещё откапать не успели.
А я опять – о том, как тает снег…

А я опять – о том, как тает медь,
И патиною время кроет сосны,
А небеса – как море – купоросны,
Ещё немного – и начнут греметь…
Вот солнце «конопатит» юный нос,
А ветер корабли несёт из щепок
По лужам, и бельё летит с прищепок,
Как паруса. А вахтенный матрос
Самозабвенно лужу бороздит,
А на руках обветренные «цыпки»…
И бабушка (нарочно без улыбки)
Ругается: «Куда ты, паразит,
А ну-ка – в избу! Ужинать пора.
Матрос плетётся, подбирая сопли…
Орут вороны: то не просто вопли —
В них слышится отчётливо: «Ура!..»
А я опять о том, как поутру
Стреляет воробьями из рогатки
Берёза под окном… Хрустят остатки
Ледышек… Ну, а воздух – сладкий-сладкий!..
И вдруг: «А если я умру?! —
Всё будет без меня – всё так же быть? —
Земля и небо, воробьи и лужи,
Не станет никому нисколько хуже,
Другие люди будут просто жить?..»

Зачем под осень бредить о весне?
Вот-вот начнёт кружиться первый снег…
А я уже отчаянно мечтаю:
Снег тает, тает, тает, тает, тает…

Мы в «чижика» играли на горе,
Где появлялись первые проталинки.
Как только солнце начинало греть,
Хотелось скинуть с ног натертых валенки.

Нас волновали запахи земли.
Мы на куски ее ножом делили,
И волей надышаться не могли,
И сок берез, захлебываясь, пили.

Текли ручьи, и на просторы луж
Мы корабли крылатые спускали.
Не ведая, что Север – это глушь,
Мы вовсе доли лучшей не искали.

Нас ветер нес, как эти корабли.
Кружа, кренясь и паруса теряя,
Не раз мы побывали на мели,
Но мы идем, мы не дошли до края!

Вот снова до весны подать рукой!
От ностальгии никуда не деться…
Шурышкарская пристань над рекой —
Мой порт приписки.
Там осталось детство!

Так ветры листья ворошат —
Нежданные ворвутся вести —
И затуманится душа
О тех, кто не со мной, не вместе.

Уходят давние друзья,
И чайки кличут непогоду.
Как жаль – войти опять нельзя
В текучую Обскую воду!

Ах, юность – вовсе не порок!
Вовек оттуда не ушли бы! —
«Как мало пройдено дорог! —
Как много сделано ошибок!»

Дороги юности моей!
Переплетенье рук и судеб! —
Где снегири среди ветвей,
Где горло хрупкое в простуде,

Где первое слиянье губ —
И сразу за спиною крылья!
Где в небе горький дым из труб
Становится межзвездной пылью,

И где дома – как корабли —
Неслышно тонут меж сугробов,
И распознать – что там, вдали,
Из той глуши – поди, попробуй!

А там – в смятении душа.
А там – что происходит с нами?
А там – глядишь, разворошат
О прошлом дорогую память!

Обь волнуется,
Ветер дуется,
Волосы рвет, словно пух с одуванчика.
Взвихрилась в пыль
Разъяренная улица.
У воробьев под застрехой – паника.
Кто-то идет, рукавом закрывается.
А мне так это здорово нравится!

Свободная походка, от бедра!
Не подиум, поди! – В снегу тропинка,
И – валенки, не шпильки. Из ведра,
Как рыбка, ускользнуть не может льдинка.

И коромысло давит на плечо.
И заставляет семенить ногами…
В деревню не заманишь калачом
Ленивого, и даже – пирогами.

Там надо заготавливать дрова
И печь топить, и мыться в дымной бане,
Вставать чуть свет, ложиться – тьма едва,
Чтоб в темноте не сталкиваться лбами.

Коптит фитиль, воняет керосин.
По стенам тени. Лампа виновата
С осиной талией (совсем не из осин.)
Огонь живой в пузырь стекла упрятан.

На стеклах окон – сказка, кружева!
А подоконник тонет. И стекает
Вода в бутылки талая. Едва
Часы, уютно стрелками икая,

Покажут утро, станет синим свет
И в окна солнце, ослепляя. Брызнет —
Забрешут псы. И тьмы простынет след.
Без солнца нет на этом свете жизни!

Мычат коровы в стайках. Пойла ждут.
Ведро в руке опять, и снег утоптан,
Судьбою нашей управляет кто-то
И где-то счет деяниям ведут,

И дням. И вечерам при свете лампы.
Огонь в печи хрустит охапкой дров…
И ковыляют будни, косолапы,
По подиумам северных миров.

Хочу тебе однажды подарить
Большое и безоблачное небо.
Захочешь – будешь иногда парить
В нем вольной птицей. Будет быль – как небыль.

Дарю тебе осенний тихий лес,
Листвы опавшей запахи и краски.
В нем можно без оглядки, без опаски
Ходить-бродить с мечтой наперевес.

Хочу твое – как будто в горле сушь,
Черпнув из речки, выпить отраженье.
Я знаю: есть земное притяженье.
Еще я верю в притяженье душ.

Хочу еще с тобой на свете быть,
А большего я требовать не вправе.
Хочу – чтоб не могла меня забыть —
Холсты и краски подарить в оправе.

Хочу тебе немножко подарить
Воспоминаний юности и детства —
Как будто душу кровью обагрить,
И у костра стихов моих погреться.

В прожилках кленов листья на свету —
Как лапки растопыренные уток,
Оставивших земную суету
В какое – неизвестно – время суток.

А утки все летят за горизонт,
В седой траве оставив отпечатки.
Как будто бросив осени перчатки,
И тем открыв охотничий сезон!

Сосновых веток иглы, дикобразны,
Пронзают серый мокренький рассвет.
Мне сырость нынче противопоказана.
Показано тепло и в клетку плед,

Таблетка аспирина, чай с с малиной,
Горчичник, банки, носовой платок,
Забота и покой, бульон куриный,
Какой-нибудь уютный закуток,