Николай Филин - Очарованная душа. Книга вторая

Одиночество, одиночество,
Ты души неизменный вожатый.
Ты не верь ни в какие пророчества,
Что тебе райский сад насулят.
Знай: желаньям откроешь дверь,
Канешь в хаос сердечных потерь.

Казалось, что с иконы снялся
Её прекрасный кроткий лик.
А я влюбленным притворялся.
Плёл сказки грешный мой язык.

Души и сердца совершенством
Её тогда не дорожил.
Теперь за миг того блаженства
Всем существом бы заплатил.

Все – «не», «нельзя», «нет», «невозможно»,
«Не надо», «немочь», «недосуг»
Забудем, как сердечное безбожие,
Забудем навсегда, мой милый друг.

Все эти «не» мозг не воспринимает.
Творцом настроен он на позитив.
Непониманье разум размывает,
Бросает сердце на опасный риф.

Сведём в единое три ипостаси:
«Хочу», «могу» и «должно» полюбя,
Рука в руке пойдем дорогой счастья.
Я так тобоюсь, сердцтвуя тебя.

Поговорим же по душам, родная.
Для них привычно погулять средь звёзд.
Для них обитель тесная земная,
Когда вся жизнь – лад и апофеоз.

И вот в эфире задушевном мы витаем.
Слова согласно ручейком журчат.
И имена друг друга повторяем,
И взгляд – глаза в глаза – влюблённый взгляд.

Качанье маятника мы не замечаем:
Налево – нервный «тик», упрямый вправо «так».
Мы не «тик-так» – другой портал благословляем:
Любовью измеряемый большак 58 58 Большак – в старину: широкая наезженная дорога, тракт. .

Наукою «Любовь» мы вечность поверяем.
Любовь – кольцо и, значит, без конца.
Предвиденье – за гранью, за мечтой, за краем,
Когда друг другу в такт стучат сердца.

Тогда в полёте поднебесном, лебедином
Любовно кличет милая чета:
Она: «Мой гений!», он – «Моя богиня!»
Им внемлет мировая красота.

Дай, Боже, дай нам утвержденье:
«Да здравствуй!», «добре» и «да будет так».
Мы заслужили воссоединенье,
Теперь ждём твой крестознамённый знак.

Из светила-сердца вылетают
Чувства энергетикою слов.
Их к планете дикой направляю,
Чтоб взрастить по жизни там любовь.

Поле моего осуществленья
Пересёк её цикличный ход.
По законам высшим тяготенья
То придёт она, а то уйдет.

Девственная милая планета,
Я с твоей зарёй свой свет солью.
Словом галактическим поэта
Все твои чудинки замолю.

Вынесу печальные отливы,
Знаю, что приливов вслед черёд.
Не смотря на противоречивость
Всё ж наш звездный час любви пробьёт.

Снотворное уж нипочём:
Хоть выколи глаза – не спится.
Я дикой мукой изнурён,
Лишь стоило в тебя влюбиться.

Тебе ж ни духом и ни сном
Мои страданья не знакомы.
Стреляешь мастерски глазком
В меня ты по привычке томным.

Такая власть тебе дана —
Брать за живое человека.
От мук любви такой хана.
И кто её накукарекал?

Томилась в алостях заря —
То губы милой пламенели.
Оно бы совершай обряд,
Какого так сердца хотели.

Но как назло явилась фря —
Мы целоваться не посмели.
В глубоких числах ноября
В служебном доме погорели.

Зырк, зырк глазами и ярясь:
«Ба! Голубки-то ворковали.
Так, значит, вышла я не зря.
Свиданье? Здесь? В служебном зале?»

Дрожал коралл вишневых губ
В предчувствии разноса скором.
И было жаль мне женщин двух —
Мою любовь и ту, с покором.

Подпругой в упряжи семьи,
Всегда затянутой доне’льзя,
Та годы лучшие свои
Ведь все промыкала без селезня.

Ласк не познавшая сполна
Сукотной завистью пылала.
И стрел несметная волна
Из глаз её летела, жаля.

Ах! Сердце женское, оно —
Страшнее чумовой напасти.
Коль нежностью обделено,
Счастливое порвёт на части.

Интуитивно понимал
Ревущую душой белугу,
Но более всего пытал
Себя за милую подругу,

Что уступил нетерпежу —
Любвеобильному пожару.
Какой я кары заслужу
За всё последствия кошмара,

За неуместность рандеву
(Повелся на игру Эрота 60 60 Эрот – бог любви в древнегреческой мифологии. ).
Посыплю пеплом голову
И буду каяться – вот то-то.

Но все же милой докажу:
Ей предан и душой, и телом,
И брошусь – если пригожусь —
За ней в огонь и в воду смело.

…Что ж до директорской ноздри,
Её чутье не обмануло.
Раз где-то, кажется, горит,
Ну, разве, усидишь на стуле?

Первый снег, а весну воскресил
Первоцветом и силы, и грёз
И березки фатой нарядил,
Путь осыпал брильянтами звёзд.

Ты предтеча чего, светлый пух?
Птицы счастья души разомлевшей?
Я бреду – чуток лисий мой слух
На позывы любви улетевшей.

Выставляет волшбой белый плат
Станы призрачные звёздных свеч.
Вдоль дороги березки подряд
Мне выходят невестой навстречу.

Сердце в вешнем огне, хоть мороз.
Как хочу я её возвратить.
Соверши чудо, снег, чтоб до слёз
Доласкать её и долюбить.

Ростком своей жизни
Я – из любви,
Но, к сожаленью,
Её было мало,
И остальные
Пристрастья мои
Из-за того это
Все угнетало.

Вечный её
Неуёмный запрос
Солнце да девственный мир
Утоляли.
В некой стране
Одиночества, грёз
Я утишал
Возрастные печали.

Рос среди рос
И охочий до звёзд
Думал, что
Птицу я счастья поймаю.
С первой любовью
Ребром встал вопрос:
«Вечна любовь?
Иль она возрастная?»

Сеет дождик из ситца. Природа
Знак унылой тоски подаёт.
Длятся годы такой непогоды,
Если осень с души не идёт.

На почтовых примчали печали.
А в печали и мёд пить не рад.
Кудри вьются в житье – идеале,
А секутся, коль беды подряд.

И смириться б с такой непогодой,
Но уныние – грех, да какой!
А в природе по кругу все ходит.
Значит, рано и мне на покой.

Напрасно мучился осмыслить это
За долгие печальные лета,
И все же озарение-комета
Чела коснулась, значит, неспроста.